Статья: ПРАВО НА ЗАЩИТУ КУЛЬТУРНОЙ САМОБЫТНОСТИ (2024)

Антология «Сменовеховство: Pro et contra» подготовлена двумя известными учеными - А. В. Репниковым и П. Н. Базановым - и представляет собой обзор общественно-политического движения в русской эмиграции под названием «Сменовеховство». В антологии представлены мнения как сторонников, так и противников движения «Смена Вех», охватившего эмиграцию в 20-30-х гг. XX в. Анализируется творчество сменовеховцев за рубежом и на Родине, показана точка зрения П. Н. Базанова и А. В. Репникова. Анализируются опубликованные тексты, которые ранее не переиздавались.

21-23 декабря 2023 г. в Русской христианской гуманитарной академии им. Ф. М. Достоевского (РХГА, Академия Достоевского) состоялась XXVI Всероссийская научнопрактическая конференция с международным участием. В рамках конференции 22 декабря работал антропологический семинар «Боги, люди и миры в прошлом и настоящем-XVII», которым девятый год руководит доцент РХГА Александр А. Синицын. Семнадцатое заседание организаторы посвятили памяти саратовского историка, философа, музыковеда и историка искусства Д. Е. Луконина (1972-2013). На семинаре было обсуждено одиннадцать докладов на темы по истории, философии, религии, культурологии, историографии, искусству. В мероприятии приняли участие сотрудники вузов Санкт-Петербурга, а также исследователи из Саратова и Фресно (США). В рамках семинара был представлен культурно-просветительский проект «А. К. Толстой и С. И. Танеев: поэма и кантата “Иоанн Дамаскин”», подготовленный Надеждой Новичихиной - студентом магистратуры Академия Русского балета им. А. Я. Вагановой.

В статье приводятся результаты исследования текста романа Хемингуэя «Райский сад» и обсуждаются основные концепты, которые влияют на формирование пространственно-временных систем художественного текста. Данные концепты отражают своеобразие послевоенной прозы в общем и особенности прозы Э. Хемингуэя в частности. Проза Хемингуэя отличается телеграфным стилем, краткостью, для данного художественного нарратива характерны музыкальность, пристальное внимание к мельчайшим языковым нюансам. Речевые искажения, которые использует Хемингуэй, сходны с теми принципами организации музыкального пространства, которые используют современные музыканты пост-авангарда и которые применяются в музыке пост-спектрализма. Языковые искажения и другие концепты являются частным случаем реализации обратной перспективы, применяемой для произведений наивного искусства и иконописи. Такие концепты, как аккумуляция, мультипликация, форма с окнами, генетическая трансформация, зарождение музыки из тишины, которые влияют на формирование взглядов на современную музыку и определяют ее специфику, также применимы для анализа позднего творчества Хемингуэя.

Освещается введение и анализ нового термина в контексте эволюции современных ценностных систем на фоне постсекулярного общества. Предлагается новый концепт «Ценности духовного просвещения». Они определяются как система христианских ценностей, которые формируют традиционные ценностные ориентиры в процессе духовно-эмоциональной и интеллектуальной трансформации сознания, а также самосовершенствования личности через развитие с учетом исторических традиций, воспитания, образования, культуры, науки, технологии, средств массовой информации и массовых коммуникаций. Рассматриваются социально-религиозные и философские аспекты «ценностей духовного просвещения», подчеркнута их роль в оценке эволюции ключевых человеческих ценностей под влиянием техносферы и в контексте постсекулярного общества. Подчеркивается актуальность проблемы трансформации человеческих ценностей в эпоху технологического прогресса и либеральных вызовов, влияющих на традиционные устои, в том числе на институт семьи.

Статья посвящена анализу фотографической темпоральности. Выделяется несколько видом темпоральности возникающих в процессе съемки и восприятия фотографий. Это дает возможность перейти к рассмотрению восприятия фотографии как процессу актуализации памяти. Этот уровень восприятия сообщает практике фотографии субъективность через обращение к прошлому. Соединяя в себе гетерогенные процессы реализации материи, актуализации персональной памяти и общественного габитуса фотография конструирует систему визуальной нормативности.

В статье рассматриваются трактовки и изложения древнегреческого мифа о царе Эдипе как субъекте этического действия в его отношениях с мирской и божественной сферами. В разных эпохах и культурных ситуациях и сам Эдип как тема для философского осмысления или персонаж художественного произведения, и оценка его этической субъектности и личной или метафизической ответственности отличаются друг от друга, и в этих различиях иллюстрируется понимание этической субъектности человека и вообще этических представлений каждой эпохи или культурной ситуации.

Статья посвящена проблеме синтеза и трансформации идей христианства и философии Ф. Ницше в творчестве Е. Гуро (повесть «История Бедного Рыцаря»). Рассматривается философия страдания и сострадания. Делается вывод о том, что Гуро и Ницше оценивали страдание как импульс к творчеству и писали о деликатности в сострадании; в христианстве они видели весть об избавлении от вины и наказания, а в Христе - «аристократа духа», исповедующего amor fati. С опорой на герменевтический анализ (Х.-Г. Гадамер, М. М. Бахтин) выдвигается гипотеза о том, что в своей интерпретации сочинений Ницше Гуро могла обращаться к книге Л. Шестова «Добро в учении гр. Толстого и Фр. Ницше. Философия и проповедь», поскольку повесть Гуро написана как бы в диалоге с Шестовым (обыгрываются понятия проповеди и добра).

Повесть А. А. Золотарева «По престолам», задуманная в первые послереволюционные годы и завершенная в 1949 г., с точки зрения тематики и проблематики совершенно не вписывается в мэйнстрим советской литературы социалистического реализма 1920-40-х гг. Если читать ее, не зная биографии автора и истории ее создания, то эта вещь могла бы быть атрибутирована скорее как проза дореволюционного периода или отнесена к эмигрантской ностальгической прозе первой волны русской эмиграции. Содержание и форма в равной степени обращены к ушедшей традиционной культуре Руси в ее единстве православия и древних архетипических проявлений. При этом повесть представляет собою благодатный материал для анализа символического образного строя, роли хронотопа, роли традиционной народной фольклорной поэтики, проявившей себя в формировании художественного текста. Целью написания настоящей статьи является как филологический анализ текста повести, так и привлечение внимания к творчеству Алексея Алексеевича Золотарева, мало известному читающей публике и филологам.

В статье рассматривается своеобразие творческой интерпретации В. М. Шукшиным притчи о блудном сыне в сюжете о двух братьях, изменение смысловых акцентов библейского инварианта в созданной им вариации в рассказе «Земляки». Исследуется ситуация постановки писателем своих героев перед лицом универсума, сопряжение в едином семантическом узле рассказа социальных, нравственных, онтологических проблем, создание средствами поэтики малого жанра образа русской национальной судьбы в ХХ в. Осуществляется обращение к мифопоэтическим семантикам повествования, к контексту исторической эпохи, с которой связаны братья, к итогу их жизни и выбору старшего брата, осмысляется масштаб художественного мышления автора.

Статья посвящена поэтике телесности в сказках «Веселый барин» И. С. Шмелева и «Дикий помещик» М. Е. Салтыкова-Щедрина. Важным средством создания образов героев являются соматические элементы. Лейтмотив еды, процесс пищеварения предстают как принципы организации жизни и отражение социальной иерархии. В обоих случаях акценты смещаются с области верхней части тела («лицо» и «голова») в сферу физиологического низа («брюхо», «пузо»). Динамика телесности, во многом восходящая к традиции Н. В. Гоголя, демонстрирует процесс умаления человека как движение от антропоморфной до зооморфной соматической образности.

В предлагаемой работе на материале романа Андрея Тургенева (писательский псевдоним известного современного критика-постмодерниста Вячеслава Курицына) рассмотрены соцреалистические проекции (= каноны), положенные «новопоименованным» прозаиком в фундамент серьезной блокадной темы романа - полуреалистического и полумистического текста «Спать и верить» (2008). Установка на заглавные и сквозные для всего повествования мотивы «сна» и «веры» эксплицирует аксиологические акценты понимания и восприятия Курицыным-Тургеневым (и современным сознанием в целом) блокадной темы с новых позиций, с новых идейных и этико-эстетических установок. В итоге в работе актуализирована ненастоящность (с точки зрения создателя романа) идей и идеалов, воспитавших поколение советских людей предвоенного времени, отстоявших Ленинград. В ходе анализа показано, что роман «Спать и верить» создан Курицыным-Тургеневым согласно матрице типичной модели литературы соцреализма, но дополнен и осовременен тактиками преодоления (нарушения) этико-эстетических запретов, выхода за традиционные идейно-идеологические границы времени. Как продемонстрировал анализ, Курицын по-постмодернистски играет с читателем в тексте романа, в итоге заслонив тему блокады темой любви, разыгравшейся на фоне трагических событий блокадного города. Однако, вопреки выявленным недоработкам художественности текста «молодого» прозаика, утверждается, что роман Тургенева Курицына способен занять свое особое место в воплощении и развитии блокадной темы отечественной прозы. Анализ романа современного прозаика проводится на фоне традиционного освещения блокадной темы в русской советской военной литературе (А. Чаковский, Д. Гранин, А. Адамович и др.).

В статье дан обзор идейного наследия идеолога монархизма и публициста, Ивана Лукьяновича Солоневича (1891-1953), посвященного творчеству самого знаменитого отечественного философа ХХ в. Николая Александровича Бердяева (1874-1948). Дискуссии о роли и месте философии Бердяева были распространены в Русском Зарубежье. Анализируется критика Солоневичем идейной позиции Бердяева по вопросу о роли интеллигенции в истории России. Особое внимание обращено на идейные выпады убежденного монархиста и ярого антикоммуниста Солоневича по поводу советофильской позиции философа в конце 1930 - начале 1940-х гг. Точка зрения Солоневича сравнивается с позицией философа И. А. Ильина. Солоневич считал Бердяева квинтэссенцией русской революционной и либеральной интеллигенции, а его имя использовал как нарицательное. Особенное внимание уделено регулярной перемене философом Бердяевым общественно-политических взглядов в интерпретации Солоневича. Критика бердяевских идей велась Солоневичем с позиций его идеологии «народной монархии» и «реалистического монархизма». Подчеркивается тенденциозность и политическая пристрастность Солоневича.

Глобализация как естественное стремление народов мира к сближению в настоящее время достигла некоторых пределов. Дальнейшее ее развитие по навязанному евроатлантическому образцу методом вестернизации натолкнулось на ожидаемое и закономерное сопротивление национальных государств, стремящихся к сохранению своей суверенности и культурно-ментальной, духовной самобытности. При этом желание национально обособиться и ментально/культурно выделиться и сохраниться реализуется параллельно со стремлениями наладить межцивилизационный диалог и не потерять достигнутых результатов в рамках глобализационного взаимодействия. Цель настоящего исследования заключается в анализе и раскрытии значимых элементов духовно-нравственной эволюции в России, а также критическом осмыслении проявлений деструктивного воздействия на них, в том числе через механизм дискредитации. В статье использовались следующие научные методы и подходы: обобщение, интерпретация, системный анализ. Перед современной Россией как одним из ведущих игроков на мировой арене возникли серьезные угрозы ее духовно-нравственной, ментальной и культурной идентичности. При этом своевременная и эффективная защита от дискредитации как метода «мягкой силы» таких важных элементов духовной безопасности, как культура, традиционные конфессии и русский язык, способна обеспечить суверенность государства и его народа как во внутригосударственных отношениях, так и во внешнеполитических.

В статье на примере неоязычества и современной художественной культуры России представлено описание типов и характера связи искусства и новой религиозности, а также форм объективации этих отношений. Показано, что искусство и новая религиозность сегодня представляют собой самодостаточные культурные формы, но реализующие взаимное заимствование содержания, форм и методов. Процессы формирования картины мира новых религиозных движений, в частности неоязычества, строятся по принципу художественного мироконструирования, благодаря которому их адептам представляется возможным снятие экзистенциальных противоречий и границ, достижение единства человека и Вселенной. Выделены и описаны три типа отношений неоязычества и искусства в современной культуре России: порождение, интерпретирование и субординация. Показано, что они определяются институциональной доминантой (в зависимости от преобладания художественного или религиозного планов), степенью погруженности акторов в конкретную религиозную систему, а также их иной специализацией. Объяснены другие особенности неоязычества в его взаимодействии с искусством, в частности то, почему одно и то же направление новой религиозности может состоять в разных отношениях с искусством.

В статье рассматриваются взгляды последнего крупного византийского философа Георгия Гемиста Плифона на ислам - религию турок, главных противников Византии в конце ее истории. В отличие от большинства поздневизантийских интеллектуалов, Плифон не смотрел на ислам как на безусловное зло и варварство, - напротив, он видел причину военных успехов турок в преимуществах их законодательства и государственного управления и призывал к скорейшим реформам в этой области, которые могли бы спасти империю от катастрофы. Такая оценка сближала философа с простыми византийцами, которые тоже видели в турецкой администрации больше порядка и массово переходили в ислам, отказываясь от сопротивления завоевателям. По-видимому, на важное в философско-богословской системе Плифона учение о неотвратимой судьбе, предопределенном будущем и неразрушимой цепи причин и следствий оказали определенное влияние не только стоические концепции, но и исламское учение о предопределении, имеющее немало параллелей со взглядами Гемиста. Тогда как другие поздневизантийские авторы видели в победах мусульман кару за грехи византийцев против христианской религии, Плифон считал, что самый тяжкий грех, из-за которого византийцы терпят поражение на войне, это неверие в божественный промысел (а по сути - в неотвратимую судьбу), вере в который им следовало бы поучиться у мусульман.

Тематика взаимоотношений Церкви и государства советского периода в настоящее время продолжает оставаться весьма актуальной сферой научных исследований. Несмотря на многочисленные труды, многие особенности протекавших в то время процессов требуют более подробного рассмотрения и анализа. Одной из таких до конца не закрытых лакун является взаимодействие Патриарха Московского и всея Руси Тихона (Белавина) и советской власти с 1918 по 1922 гг. В статье представлено подробное рассмотрение посланий, резолюций и принимавшихся Его Святейшеством решений, находившихся в теснейшей взаимосвязи и взаимовлиявших как на действительность Церкви, так и на социально-государственную обстановку в нашем Отечестве, что дает представление об устойчивости религиозных институтов в условиях политических перемен. Основными источниками исследования послужили материалы из Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации и Российского государственного исторического архива.

Статья посвящена исследованию образа Иерусалимского Храма в кумранском «Храмовом свитке» и его влияния на мессианско-эсхатологическое представление сообщества Кумрана. По мнению автора статьи, «Храмовый свиток» отображает ускоренную эсхатологию, катализатором которой является создание идеального Иерусалимского Храма. В 11QT говорится об эсхатологии, согласно которой Бог придет на землю и освятит Храм, который будет реализован в жизни как человеческими, так и божественными усилиями. Новый Иерусалимский Храм будет воздвигнут в историческое время, а Эсхатон начнётся с того момента, когда Господь прибудет во Святилище.

Статья посвящена одному из важнейших аспектов «имяславческих споров», которые с самого начала приобрели главным образом богословский и в меньшей степени практический и канонический характер. В спор оказались вовлечены не только монахи, клирики и священноначалие Церкви, но и русские религиозные философы. В данной статье мы рассматриваем лишь взгляды и аргументы первых на примере сочинений иеросхимонаха Антония (Булатовича). В статье показано, что проблемы богословских рассуждений Булатовича проистекают из непонимания им сути спора иконоборцев и иконопочитателей. Нами представлены и проанализированы основные обвинения со стороны «имяславцев» в адрес «имяборцев», в частности, в арианстве и антипаламизме. На основании святоотеческих текстов доказана несостоятельность подобных обвинений и несоответствие учения об имени иеросхимонаха Антония (Булатовича) учению Церкви.

В данной статье излагается методология определения церковного первенства на основе экклезиологии общения, принятой православно-католическим богословским диалогом. Главное внимание уделяется тем экклезиологическим аспектам, на основе которых вырабатывается понимание Церкви как евхаристического собрания, становящегося Телом Христовым, роль епископата и неразрывного с епископским служением понятия первенства, связанного с предстоянием на Евхаристии. Проводится сравнение этих положений с каноническими нормами древней Церкви. Делается вывод о том, что первенство в Церкви как на поместном, так и на вселенском уровнях предполагает равенство епископов, первенство одного из них и единство между ними.

В статье рассматриваются проблемы взаимосвязей между различными традициями рукописей комментария 36 Псевдо-Нонна к четвертому слову Григория Богослова. Комментарий Псевдо-Нонна характеризуется большой вариативностью: в некоторых рукописях отсутствуют historiae, которые есть в других. Большая вариативность не помешала некоторым исследователям предположить наличие единого комментария, который использовал автор. Historia 36. IV в части традиции представлена единственным заголовком к весьма неясному отрывку четвертого слова (or. 4.72), где перечисляются различные философы и поэты, среди которых упоминается загадочный ремень Анаксагора. Ранняя сирийская рукопись несколько проясняет смысл or. 4.72, другие греческие рукописи приводят иной текст. Не существует уверенности, насколько эти комментарии проясняют суть дела. Проблемой оказывается вариативность 36. IV: высказывались предположения, что исходный текст был сокращен или что изначально существовало несколько архетипов. Более вероятно, что Псевдо-Нонн не знал, как объяснить отрывок из Григория Богослова, а поэтому оставил для традиции один заголовок.

Данная статья посвящена важному вопросу: был ли пророк Исайя магом? Эта проблема актуальна как для богословия и библеистики, так и для истории религии. В работе рассматривается конкретный библейский пассаж - 4Цар 20.1-11 (=Ис 38.1-21). Этот отрывок выбран не случайно, поскольку именно здесь рассказывается об исцелении царя Езекии пророком Исайей, а Рюдигер Шмитт, известный немецкий библеист, толкует это повествование как «магию» пророка. Работа посвящена опровержению позиции немецкого исследователя. На основе критики текстов в статье доказывается, что стихи, повествующие о «магии» пророка, является позднейшими добавлениями к расскажу. Также отмечается, что это единственный библейский пассаж, который можно истолковать, как «магию» Исайи, что показывает слабость позиции Шмитта (единичный факт не может стать обобщением). Статья призвана помочь лучше понять роль и значение пророка Исайи в древнееврейской истории религии.

В статье рассматривается философское конструирование личности, проиллюстрированное примером создания автобиографии. Вопреки расхожему мнению о том, что автобиография как самоотчёт или саморефлексия производится в абсолютном одиночестве, автор статьи обращает внимание на важнейшую роль Другого в этом процессе. Жизненная траектория человека событийно нагружена и хронологически упорядочена, она выстраивается через переживание, осмысление, понимание социального мира. В первой части статьи исследуется интерсубъективный опыт, где взаимоотношения с Другим оказывают непосредственное влияние на формирование авторского Я. Новое авторское Я, сформированное через опыт Другого, концептуализируется в статье как alter ego автора. Во второй части статьи демонстрируется рождение художественного образа в виртуальном мире посредством этико-эстетического сценария репрезентации личности. Реализация этого сценария также не представляется возможной без Другого. Этические и эстетические компоненты трансформируют alter ego в героя, в самостоятельный перцептивный образ, в новую форму, которая может быть вписана в культурную память. Идея автора как Другого воплощается в автобиографии.

В данной статье опубликованы результаты анализа нового вида философского субъекта - информационного субъекта. Деятельность субъекта, воспринимаемая наблюдателем, может быть наблюдателем проанализирована в соответствии с некоторой методологией и системой понятий, основанных на идее определенной частной науки, которая предполагается хорошо формализованной (идея науки содержит как минимум свой предмет, объект, субъект, методологию, систему понятий) и соответственно структурированной. Идея науки связывается с идеей информации. Рассматривается вопрос, как это возможно. Информация также может быть представлена как некоторая структура, состоящая из определенным образом связанных понятийных элементов. Понятия частной науки и информации рассматриваются как сопоставимые посредством их свойства структурности. Структурность обуславливает возможность формальной частичной тожественности некоторого понятия и определенной информации. Такая тождественность полагает основу «наполнения» информационным содержанием тождественных ей понятийных структур субъекта. Это является основой специфического информационного метода расширения понятийных многообразий частной науки, обеспечивающего ее развитие формально и содержательно и, что важно, остающегося при этом в ее рамках. Субъекта частной науки, имеющего способность применения данного метода, называем информационным субъектом. Использование этого метода возможно как в модусе всеобщего (теоретического), так и единичного (эмпирического). В работе используется диалектика категорий форма-содержание, тождество-различие, и она производится в контексте кантовского рационализма.

Феномен прощения в последние десятилетия стал предметом междисциплинарных исследований на стыке философии, психологии и теологии. В христианской теологии прощение является фундаментальным понятием, воплощающим суть Божьей любви и милосердия к человечеству и указывающим на вершину христианской нравственности. Смещение научных акцентов в современных теологических исследованиях от онтологических и богословских ракурсов к антропологическим векторам в результате «антропологического поворота» рубежа XIX-XX вв. придает дополнительную актуальность дискурсу межличностного прощения. Специфика отношений «прощения и непрощения» в христианской теологии заключается в том, что «горизонтальные» аспекты обиды, вины, воздаяния и собственно прощения тесно связаны с «вертикальными» (взаимоотношениями человека с Богом). Последние, в свою очередь, обусловливают как побудительные мотивы прощения ближних, так и наличие ресурсов для осуществления прощения. Философско-антропологические интерпретации делают акцент на положении субъекта в мире, его соотнесенности с идеалами нравственности и действиями других субъектов.

Как в советском, так и в современном российском кино «авторский» фильм (а А. Тарковский как раз и создавал свои фильмы в этом формате) всегда высоко оценивался, хотя нередко больше критикой, нежели публикой. Посещаемость «авторского» или, как сегодня его обозначают, артхаусного фильма заставляла желать лучшего. Однако, несмотря на высокий статус «авторского» фильма, теория кино так до конца и не смогла разобраться в его природе вплоть до сегодняшнего дня. В данной статье автор пытается показать, что устранению этой лакуны в киноведении мешало отсутствие представления об искусстве и, в частности, о кино как о философском феномене, как разновидности философского мышления. Между тем, в русском искусстве такое представление давно стало традицией, о чем свидетельствует, например, русская литература. Убедительным примером здесь может стать творчество любимого Тарковским автора - Достоевского. Особенности философствования в России как раз во многом и связаны с тем, что оно здесь часто предстает в художественных формах. Поэтому не кажется странной постановка в данной статье вопроса, могут ли быть философами также и кинорежиссеры. В западной философии этот вопрос был поставлен, например, Ж. Делёзом. В России его ставил в связи с творчеством К. Муратовой М. Ямпольский, утверждая, что именно К. Муратова является единственным философом в отечественном кино, что, конечно, неверно. О том, что философское мышление присуще также и даже в первую очередь Тарковскому, уже высказывались И. Евлампиев и Д. Салынский. Свой ответ на этот вопрос пытается дать, обращаясь к авторитету М. Мамардашвили, пытавшемуся понять психологию философского мышления, и автор этой статьи. В ней акцент ставится на психологии философского мышления, а также предпринимается попытка понять причастность Тарковского к существующим философским системам, например, к экзистенциализму. В предлагаемой статье по этому поводу высказываются пока не все аргументы, поскольку она, по сути, является введением к нескольким текстам автора о Тарковском, которые будут публиковаться в последующих номерах нашего журнала.

Бессмертие рассматривается как базовый архетип и ключевая экзистенциальная проблема. Цель - выявить базовые модельные решения на материале религиозных верований, философских рефлексий и культурных практик, опираясь на историю от зрелой античности (включая ветхозаветный регион) через Средневековье к гуманистической культуре вплоть до постгуманистических прожектов наших дней. Рабочая гипотеза состоит в наличии трёх базовых версий решения проблемы: естественной, сверхъестественной и искусственной моделей бессмертия. Естественное бессмертие исходит из принципа имматериальности души, концептуализируемого идеализмом. Сверхъестественное - из веры в Бога, способного творить чудеса. Искусственное полагается на демиургическую потенцию, заключённую в людях. Языческая и теистическая версии дополняют друг друга, формируя в культуре влиятельные мифологически фундированные идейно-эмоциональные комплексы. Искусственное бессмертие обрело новую актуальность благодаря трансгуманизму, но новизна обусловлена технократическим дизайном древних духовных практик. Искусственное бессмертие в постгуманистическом горизонте представляет собой проект построения новой цивилизации - антицивилизации (практически во всех известных значениях). Начиная от Просвещения и до постмодерна западные авторы «забалтывают» проблему, подменяя сущность обзором псевдорешений и «критикой архаики». Это один из модусов деонтологизации сущего, которая служит ключевой духовной интенцией эпохи постмодерна: «забвение бытия» через «вынесение за скобки» проблемы бессмертия. В решении проблемы бессмертия находится ключ к построению персоналистической онтологии.