Статья: ПОНЯТИЕ И ЯВЛЕНИЕ. РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ Д. А. ГОЛОВУШКИНА "ДИСКУРС ОБНОВЛЕНЧЕСТВА: НАСТРОЙКА ОПТИКИ". СПБ.: ИЗДАТЕЛЬСТВО РХГА, 2024. 280 С. (2024)

В статье рассматриваются взгляды Ханны Арендт и Вальтера Беньямина на взаимосвязь между созданием вещей и созданием историй и их отражение в рассказе Габриэля Гарсиа Маркеса «Самый красивый в мире утопленник». В «Vita Activa» Арендт выделяет три основых вида человеческой деятельности: труд, создание и действие, результатом последней из которых являются рассказываемые людьми истории. Еще ранее, предвосхищая мысли Арендт, Беньямин связал упадок искусства повествования с заменой ремесла высокотехнологичным производством в капиталистическом обществе модерна. В рассказе Маркеса совместное творчество и сопутствующие ему истории выступают как средство преодоления отчуждения и превращения непонятного и чужого в местное и понятное. В статье обсуждаются философские и социологические аспекты рассматриваемых концепций, их применимость для решения современных социальных проблем.

В статье дается обзор, приводится систематизация и предпринимается критический анализ механизмов поддержки языка и нематериальной культуры водского народа, осуществляемых энтузиастами спасения водской культуры и представителями государственной власти с момента зарождения последней волны национальной ревитализации на Северо-Западе России и по настоящее время (1987-2023). Сделаны выводы о степени эффективности рассмотренных в работе мер поддержки, а также предложены рекомендации по реформированию существующей системы механизмов в интересах дальнейшего сохранения и развития языка и культуры водского народа.

В статье исследуется взаимосвязь литературно-критических статей об Иосифе Бродском Льва Лосева и поэтическое творчество последнего. Выдвигается гипотеза о связи основных поэтологических особенностей ряда текстов Лосева из его статей, посвященных осмыслению творчества друга и современника. Лирические стихотворения Лосева рассматриваются в со- и противопоставлении как с непосредственно связанными произведениями Бродского, так и в метапоэтическом аспекте. Последний предполагает выявление тех особенностей, отмеченных Лосевым по поводу Бродского, которые в той или иной мере реализовались им в собственном творчестве. Предметом анализа становится венецианский текст обоих поэтов, с общим тематическом и образно-мотивным рядом.

Статья посвящена освещению вопросов рецептивного восприятия прозы и поэзии классика русской литературы начала ХХ в. Ивана Бунина (1870-1953) в Китайской Народной Республике. Показано, что мир русской литературы существенно влияет в новых условиях на научное мировоззрение китайских ученых, на интеллектуальные увлечения китайского читателя. В ходе освещения проблемы сделан акцент на том, что морально-этические слагаемые русской литературы, бунинской прозы и его поэзии существенно влияют и на эстетическую сторону произведений китайских авторов. Продемонстрировано, что активное привлечение работ российских буниноведов значительно обогащает глубину аналитических исследований китайских ученых. Сходство проблемно-тематического уровня художественного наследия Бунина и древней и современной китайской поэзии (литературы в целом) позволяет говорить о сходстве общечеловеческих ракурсов различных культур.

Данная статья посвящена особенностям духовного пути И. С. Шмелева: потеряв старую традиционную Россию, писатель сумел сохранить ее облик в художественном слове. Чаша страданий, которую пришлось испить Ивану Сергеевичу, становится Евхаристической чашей, пронизанной светом Воскресения, что находит отражение в его творчестве, в возрастании от «Солнца мертвых» к «Солнцу живых». Страдание для И. С. Шмелева христологично: боль и несправедливость покрываются радостью Пасхи, а человек рассматривается не просто как сформированная средой совокупность поступков, но как «Господень сосуд», запечатлевший в себе образ и подобие Божие. Именно такое видение личности, России и мира в целом способно остановить процесс «расчеловечивания», который врывается в XX век с революцией, войнами и другими катаклизмами.

В статье на материале творчества Ивана Бунина и так называемых писателейдеревенщиков 1960-1980-х гг. рассматриваются духовно-нравственные связи, существовавшие между этими писателями, между интенциями, проступающими в их текстах. В ходе работы показано, что, подобно тому как Иван Бунин, вынужденно оказавшийся в эмиграции, вдалеке от родины, страдал, томился, эксплицировал в своем творчестве мотивы прощания, памяти, любви к былому прошлому, так и писатели-деревенщики, казалось бы, оставаясь в пределах своей родной страны, тем не менее демонстрировали обострение в их творчестве тех же мотивов - мотивов прощания с родной деревенской общиной, с уходящей в прошлое русской деревней, мотивы памяти о прошедшем и уходящем. Таким образом, объективная эмиграция одного условно нашла продолжение во внутренней субъективной эмиграции других. Исторически разные эпохи, как показано в работе, актуализировали родственные мотивы, пронизанные глубокой любовью к Отечеству, опорой на ее прошлое и духовной веры в ее возрождение.

Обширную литературу об Андрее Тарковском, отечественную и зарубежную, условно можно разделить на несколько групп исследований: 1. обращенные к биографии режиссера, 2. раскрывающие историю создания и рецепции отдельных фильмов, 3. адресующиеся к проблематике кинематографа Тарковского, 4. претендующие на создание концепции творчества режиссера, 5. осмысляющие кинематографический язык фильмов Тарковского. Разнообразием отличаются формы и способы обращения западных режиссеров к Тарковскому: от перекличек на уровне визуальных образов и композиции кадра до соответствий на концептуальном уровне и совпадений мировоззренческих позиций. Для теоретиков и практиков кино Тарковский в результате предстает как культурный ресурс. Представляется, что в ряде случаев при обращении кинорежиссеров к Тарковскому интертекстуальные связи определяются наличием в создаваемых фильмах некоего «протосюжета». Один из таких «протосюжетов» предполагает определенное восприятие окружающей социальной действительности, которое характеризуется тем, что Жиль Делез и Феликс Гваттари обозначали термином «детерриторизация», осцилляцию между ностальгией и соласталгией, создающую «атмосферу» в терминологии Гернота Беме, а также героя-релоканта в прямом и метафорическом смысле. Данный «протосюжет», или «протосфера», задает определенную тональность при обращении режиссера к другим элементам киностилистики Тарковского. В качестве примера рассматривается творчество Кристофера Нолана.

Рассматриваются две волны рецепции экстатического суфизма в западной культуре: романтизм сказок Вильгельма Гауфа и герменевтика Поля Рикёра. Гауф актуализировал аллегорико-символический метод суфизма, восходящий к неоплатонической картине времени и вечности, поняв идентичность не как данность, а как задание. Тогда экстаз оказывается открытием эффектов языка, который и созидает первичную систему различий. Рикёр выступил как философ языка, для которого различия погружены в нарратив, ведущий от созерцания к действию. Механизм экстаза тогда - механизм ускоренного перехода к действию; аллегорическое в системе Рикёра принадлежит характеру, а символическое - соотнесению с Другим. Тогда экстаз работает уже не с временем вообще, а с различением прошлого и будущего, что и может стать ключом к современной рецепции не только суфизма, но и исихазма и других мистических систем.

В статье рассматривается вопрос о традиции смерти в трех эпистемологических измерениях: сотериологическом, религиоведческом, социологическом. Ставится цель изучить традицию применительно к конкретному явлению, смерти, и таким образом установить, что такое смерть и какова ее традиция(и). Прежде, чем приступить к анализу эпистем о смерти, в работе дается разбор того, что понимает под традицией современная наука, в частности, социология, какие виды традиции в ней выделяют, каковы основные свойства традиции, какое место традиция занимает в современном обществе. На основании разбора сотериологических, религиоведческих и социологических представлений о смерти делается вывод об их динамике и трансформации от христианской к дохристианской традиции (свщ. А. Шмеман), о секуляризации самой сотериологической традиции, что впоследствии только усиливают и закрепляют религиоведческая и социологическая эпистемы о смерти, рассматривая смерть и религию в функционально-инструменталистском ключе. В итоге дается обзор того, как «смерть перевернутая» (Ф. Арьес) становится постепенно не только предметом интереса специальных медицинских учреждений, различных коммерческих структур, но и политики, массмедиа.

Важная часть публицистического наследия Н. В. Гоголя, которую можно назвать богословской, до начала XX в. была практически неизвестна и не изучалась. Впоследствии именно эти тексты стали причиной, по которой имя Гоголя ныне включается в историю становления философской и богословской мысли в России. Г. Флоровский, в целом признавая богословский талант Гоголя, подвергает острой критике религиозные рассуждения русского классика, прежде всего его «теорию молитвы», усматривая в ней опасный соблазн для верующих христиан. В настоящей статье предпринимается попытка показать, что выбранный Флоровским фрагмент письма Гоголя Языкову не отвечает требованиям чистой теории, оставаясь практическим назиданием. Доведение мысли Гоголя до необходимого уровня абстракции, а также её соотнесение с другими его рассуждениями о молитве в частности и христианстве в целом, позволяют не только снять основные обвинения с «теории», но также использовать её в качестве связующего звена между представлениями Гоголя об индивидуальном долге каждого христианина и его проектом теократического государства. Это, в свою очередь, проясняет представления Гоголя об особенной важности государственной службы и своём месте в русской литературе в качестве писателя как о типе религиозно-общественного служения.

Согласно иудейской мысли, Бог, сотворив универсум, намеренно оставил в нем пространство для совершенствования, возложив на человека задачу улучшения действительности. В иудаизме эта идея известна как Тиккун Олам, в переводе с иврита «исправление мира». Совершенствование, то есть движение человечества в заданном Богом направлении, осуществляется прежде всего благодаря скрупулезному и всеобщему исполнению воли Бога, изложенной в Торе в виде заповедей. Поскольку значительная часть этих установлений носит этический характер, доктрина Тиккун Олам изначально предполагала исправление несовершенных общественных отношений и движение к более справедливому и гармоничному общественному устройству. В наши дни все чаще звучит мысль о том, что искусство является одной из сфер человеческой деятельности, способствующих исправлению и освящению мира. В статье рассматриваются место и роль изобразительного искусства в концепции Тиккун Олам, а также, устанавливаемые иудаизмом рамки использования тех или иных его форм. Отмечается, что отношение к этому вопросу характеризуется большим диапазоном мнений. Представления варьируются от весьма сдержанных до восторженных суждений о значимости искусства для осуществления задачи «исправления мира». При этом иудейские авторы, утверждающие религиозную ценность художественного творчества, настаивают на том, что не всякая творческая активность соответствует идее позитивного изменения мира. Галахические принципы (в первую очередь запрет изображений Бога), а также нравственные установки и духовные ориентиры, формируемые религиозным сознанием, должны служить путеводной звездой для людей, занимающихся искусством.

Статья посвящена неизученному на сегодняшний день памятнику самаритянской религиозно-философской мысли - «Пути сердца к познанию Господа» (Сайр ал-калб фи маʻрифат ар-рабб) экзегета, гимнографа и богослова Ибрахима ал-Кабаси (XV-XVI вв.). Проведенное исследование демонстрирует степень зависимости автора «Пути…» от арабо-мусульманского дискурса и эксплицирует заимствования, почерпнутые самарянским мистиком из суфийских, арабо-перипатетических и исмаилитских источников. В работе дан исчерпывающий обзор категориальной системы ал-Кабаси, представляющей собой синтез аристотелевских понятий и каламического натурфилософского тезауруса. Отдельно подчеркнута связь учения самаритянина об эволюции форм сущего с «Воспитанием нравов» Ибн Мискавайха, цитирующегося в «Пути…» практически дословно. Обращено внимание читателя и на суфийские импликации Ибрахима - на использование им категориальной пары «смысловой образ - структурный образ», обозначений вершины иерархии праведников ( кутб, ватад, абдал ), терминов «присутствие», «Закон» и «Истина». Подробному анализу труда ал-Кабаси предпослан экскурс в его биографию, а также в текстологическую историю его трактата, восстановленного автором в преддверие опубликования полного критического издания «Пути…».

В статье представлен обзор переводов книги Иова на церковнославянский язык, тексты которых, используемые в литургической практике Церкви до настоящего времени, восходят к деятельности равноапостольных Кирилла и Мефодия, а язык протографа и объем переводов определяется книгой Иова Септуагинты. А также переводов книги Иова на русский язык, осуществленных в основном с миссионерской целью в период XIX - нач. ХХI в., языком-источником которых является древнееврейский (масоретский) текст книги Иова (за исключением перевода П. А. Юнгерова), и приведена краткая информация о каждом из них. Отмечена особая роль перевода Г. П. Павского, текст которого послужил основой для других переводов книги Иова на русский язык.

В статье рассматривается комплекс условий востребованности современной христианской богословской мысли в части сопровождения и поддержки дискурса политического реализма Соединенных Штатов Америки. Представлен комплекс проблем и вызовов в системе международных отношений, идеологических оснований формирования стратегии реализации внешней политики. На основе анализа идей известных американских богословов, философов и политологов Моргентау, Нибура, Карра, Смита раскрывается идеологическая основа неореализма, суть американской внешнеполитической стратегии. Раскрывается подход к реализации современной американской внешнеполитической стратегии, значение католической социально-политической мысли, обращённой к современному государству, предприняты попытки анализа внешнеполитических решений государств в свете богословского христианского наследия. Исследование и анализ социально-политической мысли католического и протестантского богословия демонстрирует определённое идеологическое влияние на природу человека, государства и систему международных отношений. Констатируется важность христианских традиций в обосновании свободы человека, его прав и задач государства в их обеспечении.

Статья посвящена ренессансной концепции Николая Александровича Бердяева, представленной им в книге «Смысл творчества. Опыт оправдания человека», который был написан зимой 1911-1912 гг. по следам впечатлений от Рима и особенно Флоренции. Во Флоренции и ее окрестностях Бердяев открывает для себя разные периоды Ренессанса: проторенессанс дученто, ранний христианский ренессанс треченто и сердцевину эпохи - кватроченто. Именно во флорентийском кватроченто философ находит попытку раскрытия христологического измерения человека. Парадный Рим высокого Возрождения вызвал его неприятие, период чинквеченто Бердяев счел упадком и вырождением ренессансного духа, второй самой большой «неудачей» итальянского Ренессанса после первой, состоявшей в раздвоенности людей кватроченто между имманентным и трансцендентным, языческим и христианским. Внимание к итальянскому Ренессансу связано у Бердяева с его чаянием наступления новой творческой эпохи, эпохи Духа, с попыткой проникновения в тайну антропологического откровения. Ранний итальянский Ренессанс и эпоха кватроченто представили философу возможность прочувствовать преддверие возможного, но трагически несостоявшегося выхода из эпохи искупления в новую эпоху творчества.

Рассматривается общественная позиция Н. А. Бердяева 1940-х гг., когда его патриотизм принял форму открытой симпатии к советскому социализму. Это вызвало резкую критику у русского зарубежья, в большинстве своем настроенным антисоветски. Оценивая современность как кризисное завершение теллургического периода мировой истории, Бердяев считает возможным преодоление кризиса посредством социального переустройства (подобного тому, как оно есть в Советской России), руководствуясь ценностями нового профетического христианства, понимание которого было предложено русской мыслью последней трети XIX - начале ХХ вв. Эти обстоятельства позволяют философу думать о миссианской роли России в движении мира к новой эпохе.

Исследование посвящено философско-математическим воззрениям выдающегося русского ученого Н. В. Бугаева. Цель - выявить особенности структурирования математического знания в его философских воззрениях. Актуальность данного исследования определяется тем, что, к сожалению, философские взгляды Н. В. Бугаева все еще остаются недостаточно изученными. В статьи анализируются основные работы мыслителя про философии математики. Показано, что идеи, представленные в этих трудах, позволяют говорить об отдельном направлении в истории русской философии, основанном на аритмологии и эволюционной монадологии. К основным характеристикам философских воззрений Н. В. Бугаева относятся взаимодополнительность материального и духовного, антиномичность прерывного и непрерывного, внимание к эстетическим и этическим вопросам, обоснование рассмотрения математики в философском контексте. На основе исследования классификации наук и структуры математического знания в философских воззрениях Н. В. Бугаева показано, что в его мировоззрении деление на непрерывный и прерывный анализ относится лишь к анализу функций, вся математика делится на блок, который основывается на непрерывности (математический анализ и геометрия), и блок, основой которого является дискретный анализ (синтез), дискретный блок включает: аритмологию, теорию вероятностей и теорию чисел.

В статье исследуется тематический фрагмент религиозно-философского содержания проекта общего дела Н. Ф. Федорова (1829-1903). Предметом аналитического рассмотрения является одна из опорных категорий философии космизма - «мировая скорбь». Методом содержательного анализа раскрывается нравственная интенция понятия мировой скорби, выявляется его активная функция в контексте задачи действительного решения вопроса «о смерти и жизни человека», онтологического преображения мира. В работе анализируется супраморалистическое понимание Федоровым топологии и сущности потустороннего мира. При этом, в историческом смысле, мировая скорбь в философии космизма принципиально отличается от «Великой скорби», принимаемой в христианской эсхатологии как апокалиптическое состояние мира. Отмечается, что супраморализм означает историческую смену этической парадигмы глобального общества в рамках системы «двух нравственностей» - фарисейской и мытарской. Подчеркивается, что философия общего дела призывает к подлинному просвещению, основанному на конкретном, деятельном знании; выдвигает требование «великого синтеза» науки, искусства и религии.

В статье анализируется понятие «политическая теология». Данное понятие вошло в язык юриспруденции и социально-политических наук благодаря Карлу Шмитту («Политическая теология», 1922). В своих работах немецкий теоретик указывал на генетическую и смысловую связь, существующую между теологическими и политико-правовыми установками. В рамках русской философской мысли интересующее нас понятие использовал еще в XIX столетии Михаил Александрович Бакунин. Один из основоположников анархизма рассматривал политику и теологию в качестве важнейших инструментов порабощения человека. В своих произведениях он требовал тотального ниспровержения государства и религии. Автор представленной статьи уделяет особое внимание двум наиболее развернутым версиям политической теологии в России второй половины XIX - начала XX в. Речь идет о концепциях Льва Александровича Тихомирова и Владимира Сергеевича Соловьёва. В контексте рассматриваемой эпохи данные концепции следует интерпретировать в качестве альтернативных. Они являют собой консервативную и либеральную версии политической теологии. Анализируются специфические черты этих концепций, выявляются основные пункты расхождения между ними. Особое внимание уделяется пониманию обоими мыслителями хилиазма - учения о Тысячелетнем царстве Божием на земле. Данное о учение имело в истории как свои религиозные, так и секулярные версии. Последние получили широкое распространение в духовной ситуации XIX столетия. Автор рассматривает преломление хилиастических установок в учении В. С. Соловьёва, а также радикальную критику хилиазма в философско-исторической и социально-политической концепции Л. А. Тихомирова. Библиогр. 15 назв.

В статье рассмотрены взгляды Н. С. Юлиной на нарративность сознания сквозь призму аналитической философии. Отмечено значительное влияние Юлиной на формирование отечественной традиции аналитического философствования, обозначены ее академический вклад и роль в становлении современных исследователей. Юлина через анализ философии Д. Деннета и его представлений о нарративной самости предлагает критическую интерпретацию заявленных автором позиций. В статье выявляются характерные черты англо-американского философского натурализма, представленные в работах Юлиной: ориентированность на естественные науки, каузальная замкнутость Вселенной, онтологический монизм. Рассмотрена аргументационная база Юлиной по выявлению имплицитной метафизики в натуралистической философии Деннета, подчеркнут процессуальный эволюционистский характер предложенного решения. Показано, что нарративная самость в заявленной онтологии является функциональной частью эволюционной машины. Выявляется практическая польза ракурса рассмотрения онтологических позиций Деннета, предложенного Юлиной, прежде всего для теоретических и методологических оснований психотерапевтической деятельности. Описаны эпистемологические следствия метафизической системы, подчеркивается роль культуры и языка. Обозначается практическое значение выявленной Юлиной позиции Деннета на нарративные практики, в частности, возвращение диалоговой психотерапии легитимности в рамках натуралистической картины мира.

В статье представлен анализ рефлексии и развития концепций и идей аналитической философии на российской сцене с 50-х гг. ХХ в. до настоящего времени. Они характеризуются не только глубоким анализом аналитической философии и современного позитивизма, но положительной оценки отдельных его наработок в сфере теории познания: проблем логики и математики, логических конструкций, «теоретико-познавательной нейтральности» неопозитивистов, теории чувственных данных; предмета философии как логического анализа языка; условий, необходимых для логически совершенного языка; проблем знака, значения и смысла, семантики и «теории описаний». Возможность передачи познавательного содержания науки в формализованных системах основана на гносеологических функциях знаков. Без совершенствования средства мышления - языка, создания новых терминов, новых языковых структур и т. п. - невозможен прогресс человеческого познания.

Иудео-христианская полемика была важным элементом средневекового христианского богословия. Расклад, или диспозитив, этого богословия на исходе средних веков составляет предмет данной статьи, сфокусированной на испанском материале XIII-XV вв. В условиях продолжавшейся Реконкисты еврейская средневековая мысль на полуострове пережила свой золотой век, оказав существенное влияние на христианскую теологию и культуру. Традиционный жанр христианской литературы Adversus Judaeos с начала XII в. меняет свой характер: в поле зрения христиан попадает Талмуд, используемый с двоякой целью - доказательства упорствования современных иудеев в своем «грехе», из-за чего доктрина «народа свидетеля» (Августин) утрачивает смысл, а также в качестве исторического свидетельства о Христе. В итоге знаменитых диспутов иудеи получили статус еретиков и вопреки римскому праву могли быть обращены или изгнаны. Период с 1391 по 1492 г., от севильских погромов до завоевания Гранады и эдикта «католических королей», стал временем ограничения, удушения, изгнания еврейской культуры с полуострова и началом нового этапа в истории Испании, превращение которой в новоевропейское национальное государство проходило под знаком средневековой идеологии «христианской державы» с ее телосом спасения душ подданных.

Статья посвящена феномену силы как одному из начал - началу движения. Основной интерес вызывает сила притяжения. Обнаруживается, что она мыслится в единстве с целевой формой причинности. Анализируются её важнейшие свойства, проблемы её познания и связь с пространством. Рассматривается, как она воспринималась в физике Аристотеля и в новоевропейской физике. Изучаются особенности физического подхода к трактовке сил. Сравниваются особенности представлений о притяжении галилеевского и ньютоновского направлений в физике.