Статья: Постановка задачи и определение подходов к построению смысловых моделей знания для искусственного интеллекта (2025)

Предметом анализа является роль категории значения в социально-гуманитарном познании. В. Дильтей утверждал, что главными категориями гуманитарного познания («наук о духе») являются не причина и следствие, а цель, ценность и значение. Действительно, человеческим действиями мы обычно даем не каузальные, а телеологические объяснения. Действия изначально воспринимаются как интенциональные. Интенции (намерения) при этом нельзя считать причинами человеческих действий и исторических событий в естественнонаучном смысле. В интенциональных действиях мы реагируем не на предметы и ситуации как таковые, а на их значение. Значение - это новая сторона предметов и явлений, которая появляется в мире целесообразно действующих существ. Предметы и явления приобретают значение по отношению к нашим целям. Анализируются идеи сторонников и критиков натуралистической трактовки особенностей наук о человеке и обществе. Сторонники натуралистического подхода в социально-гуманитарном познании стремятся избавиться от значений, свести материал гуманитарного познания к тому, что доступно внешнему наблюдению. Такой подход обосновывался в философии логического позитивизма, а в социологии - Э. Дюркгеймом и бихевиористами. Однако последовательно провести такой подход не удается. И Дюркгейм, и бихевиористы ссылались в конкретных случаях на значения. Там, где есть целесообразно действующие существа, есть значения. Каждая культура - это мир значений. Принятые в данной культуре способы понимания значений усваиваются нами в процессе социализации. Значения фиксируются и осознаются в языке. Но осваивается мир значений практически - в ходе развития жизнедеятельности ребенка и освоения им форм жизнедеятельности, характерных для данной культуры. Центральный характер понятия значения в гуманитарном познании препятствует перенесению в него естественнонаучных методов. Критикуется сциентистская интерпретация психоанализа, утверждается, что он работает именно в поле значений. Доказывается, что рассуждать о социальной и человеческой жизни, игнорируя мир значений, невозможно.

анализируется идея риторики науки - философского направления, рассматривающего роль языка в конструировании логико-методологического и смыслового пространства науки. Отмечается, что, несмотря на очевидность риторического основания научного дискурса, идея риторики науки является одной из самых спорных и парадоксальных - сочетание «риторика науки» зачастую воспринимается как оксюморон. В статье с применением герменевтической рефлексии, а также логических и аналитических методов, выработанных в рамках современной эпистемологии гуманитарных наук, анализируются концептуальные истоки данного восприятия и обозначаются возможности его преодоления. Развивается представление, согласно которому у негативного отношения к риторическим элементам в научном размышлении древняя история, уходящая корнями в различные слои философского теоретического массива. Особое внимание уделяется объективистской критике смысловой неоднозначности, прослеживается ее связь с негативной философской оценкой риторики и идеей философского реформирования естественного языка. Показано, что одной из причин философской критики риторики является привнесение ею в научный поиск субъективности и двусмысленности - эпистемических элементов, не укладывающихся в рамки объективистской научной идеализации. Истоки данной эпистемологической оптики обнаруживаются в античной философской мысли - в споре сократо-платоновской и риторико-софистической традиций понимания истины и роли связи языка и мышления в ее достижении. Проводится анализ концептуальных оснований философской критики красноречия, в результате которого делается вывод, что риторика, выступающая инструментом коммуникативных практик, становится заложником конфронтации философии и политики как интеллектуальных оснований существующего порядка вещей. Возможности преодоления восприятия риторики науки как оксюморона связываются автором с важностью рассмотрения взаимодействия эпистемологического и эпистемического уровней научного познания и эксплицирования его (взаимодействия) риторического дизайна.

В данной работе рассматривается концепция индивидуации как исторического процесса, разработанная представителем спекулятивной онтологии и нового материализма Мануэлем Деланда. Цель данной статьи - не только переосмыслить проблему становления индивидуальных сущих (индивидов, институтов, городов и национальных государств), но и рассмотреть ее в контексте концепции «ассамбляжа» («сборки»). Иными словами, историческая индивидуация у Деланда - это концепция, описывающая процесс формирования и стабилизации социальных, культурных и материальных сущих через взаимодействие разнородных элементов в рамках социальных ассамбляжей. Деланда заимствует термин «индивидуация» у Ж. Симондона, но переосмысливает его в плоскости своей спекулятивной онтологии, объединяющей нелинейные материальные процессы, контингентность и эмерджентность. Отсюда следует, что все сущие - от молекул до городов, от бактерий до алгоритмов - существуют в одной плоскости, без иерархии. Междисциплинарный анализ исторической индивидуации у Деланды требуют отказа от редукционизма, учета множественности уровней и акцент на процессуальность, а также сочетания сравнительно-исторического, системного и сетевого подходов. Ключевая задача - уловить динамику взаимодействий в ассамбляжах, учесть роль контингентности и эмерджентности. Это позволяет отказаться от упрощенных моделей истории в пользу многомерного анализа, где материальное и социальное переплетаются в непредсказуемых паттернах. Кроме того, концепция индивидуации как исторического процесса у Деланда позволяет анализировать историю как множество переплетающихся процессов, где «материальное» и «социальное» взаимозависимы, а контингентность и эмерджентность сосуществуют. В этом случае достижением концепции «ассамбляжа» является описание взаимосвязей как внешних, то есть множественных и качественно разнообразных. Благодаря параметризации философских понятий Деланда способен описывать явления и как симуляции, отслеживая их изменения через цепочки взаимосвязей, а не через причинно-следственные связи. Такая возможность количественного представления ранее уникальных событий делает концепцию «ассамбляжей» перспективной для анализа корреляций, обнаруживаемых в больших объемах информации. Тем не менее эта трансформация приводит к потере акцента на индивидуальном существовании, которое оказывается за пределами рассмотрения Деланда. В качестве метафизики множественности, также использующей научные концепции, но сохраняющей фокус на индивидуальном существовании, можно привести в пример концепцию «индивидуации» Ж. Симондона.

Статья посвящена анализу влияния Лиссабонского землетрясения 1755 года на трансформацию философско-антропологических представлений эпохи Просвещения. Основное внимание исследования уделено критике лейбницианского проекта теодицеи и его аксиологическим положениям, а также формированию на основании этой критики мировоззренческих категорий “оптимизма” и “пессимизма”. Исследуется, как катастрофа стала катализатором переосмысления онтологических, гносеологических и этических аспектов философкой антропологии: места человека в “безразличном” космосе, пределов рационалистической интерпретации мира, проблемы нравственных оснований в условиях структурной несправедливости физического мира. Особый акцент сделан на критике провиденциализма с деистических позиций Вольтером и с атеистических позиций философами французского материализма. Подробно исследуется роль Лиссабонского землетрясения в становлении докритической философии Канта с экспликацией интуиций его ранних произведений в теоретическую структуру критического периода, на основании чего происходит формирование положений критическогой “оптимизма”. Методология исследования сочетает в себе историко-философскую реконструкцию дискуссии Лейбница, Вольтера и Руссо о провиденциализме, дискурс-анализ философских произведений, осмысляющих событие Лиссабонского землетрясения (“Кандид, или Оптимизм” Вольтера, “Жак-фаталист и его хозяин” Д. Дидро, “докритические” работы И. Канта), интерпретацию концепций “оптимизма” и “пессимизма” в оптике философской антропологии Работа демонстрирует, как интеллектуальные рецепции Лиссабонского землетрясение не только эксплицировали “оптимистический” кризис лейбницианской теодицеи, но и способствовали переосмыслению исторических и физических аспектов человеческого существования. Автор выявляет, что материалистическая оптика в философии французского Просвещения (Д. Дидро, П.-А. Гольбах, Д. де Сад) интерпретировала человеческое бытие в регистре экзистенциальных рисков. Главным выводом становится тезис о трансформации философско-антропологических представлений: человек определяется как конечное существо, вынужденное искать пути примирения разума с природой в посткатастрофическом мире. Исследование показывает, что кантовский синтез, сочетающий гносеологический “пессимизм” познания с рационалистическим “оптимизмом” автономии разума, предложил конструктивную модель для современной философской антропологии, актуальную в условиях новых глобальных вызовов.