ДИСКУРС

Введение. В статье обсуждаются концептуальные основы новой области знания - когнитивной секьюритологии. Актуальность исследования связана с тем, что основными средствами когнитивных войн являются современные цифровые технологии, при этом объектом воздействия технических систем являются ментальные системы, поэтому возникает необходимость совмещения технического понятийного аппарата и гуманитарного. Целью статьи является уточнение понятия «когнитивное пространство» и разграничение понятий информационного и когнитивного пространств. Методология и источники. Одним из базовых понятий когнитивной безопасности является понятие когнитивного пространства, которое уже разрабатывалось в лингвистике, но в связи с междисциплинарным характером когнитивной секьюритологии нуждается в уточнении. Помещение в поле лингвистического анализа категории когнитивного пространства сужает его содержание и не дает возможности определить его смысловые границы. Новизна анализа категории «когнитивное пространство» заключается в том, что в основу концептуального анализа категории когнитивного пространства положена концепция самоорганизующихся систем и структурно-функциональный подход. Концепция автопоэзиса предполагает, что все элементы и структуры системы, в том числе и когнитивные, возникают в целях обеспечения самосохранения, а структурно-функциональный подход позволяет определить содержание и функции объекта. Результаты и обсуждение. Информационное и когнитивное пространства представляют собой пересекающиеся, но не совпадающие поля, различающиеся по своим доменам, но имеющие одну общую задачу - обеспечение устойчивости социальной системы.

Заключение. Современная эпоха характеризуется глобальным противостоянием цивилизационных систем и переходом противоборства в фазу прокси-войн, в которых основная роль отводится когнитивно-психологическому воздействию. Когнитивно-психологическое воздействие на противника не только осуществляется на превентивном и преэмптивном этапе противоборства, но зачастую заменяет и другие формы войны. Когнитивно-психологическое воздействие становится возможным и осуществляется посредством разрушения когнитивного пространства, где функционируют специфические для общественной системы смыслы и идеалы, формирующие цели и модели деятельности.

Введение. В век цифровой экономики и сверхконкуренции самопрезентационная коммуникация как вид саморекламы, умения представить себя партнеру по общению, работодателю, бизнес-партнеру или целевой аудитории рассматривается специалистами как ключевой навык ХХI в. и один из значимых факторов состязательности и на современном высококонкурентном рынке труда, и на потребительском рынке - глобальном и локальных. В статье рассматриваются теоретические основания самопрезентационной коммуникации в ее исторической ретроспективе, традиции, новации и тенденции развития в условиях новых реалий. Методология и источники. Используется методология философского, социологического и междисциплинарного подходов. В качестве источников в статье использованы: специальная литература отечественных и зарубежных авторов, научные исследования, публикации и сайты, позволяющие исследовать специфику цифровой самопрезентации, ее новые форматы и актуальные практики. Результаты и обсуждение. Цифровое общество - это общество, отличительной чертой которого является электронно-цифровой способ получения, хранения и распространения информации, а также электронно-цифровое опосредование социальных отношений и коммуникативного взаимодействия. Одним из способов такого взаимодействия является цифровая самопрезентация, которая соединила в себе традиции этого контента и новации, обусловленные развитием новых технологий. Заключение. Самопрезентационная коммуникация, как и вся коммуникативная составляющая современного социума, включая интерфейс «человек-ИИ», осуществляется в трех пространственных измерениях: реальном/офлайн/Physics, виртуальном/онлайн/Digital, а также при их взаимодействии офлайн-онлайн/Phygital. В каждом измерении самопрезентационная коммуникация имеет свою специфику и может быть рассмотрена как отдельное явление, так и в процессе преемственности и развития.

Введение. Ряд православных мыслителей, среди них К. Н. Леонтьев, критиковали новоевропейский альтруизм, а Н. А. Бердяев вообще отвергал его, называя «учением буржуазно-демократической морали, серединно-общей морали благополучия, морали количеств». П. А. Флоренский, Н. О. Лосский, В. С. Соловьев, напротив, называли альтруизм деятельной любовью, христианским агапэ, бескорыстной созидательной любовью. Л. Н. Толстой считал, что в основании жизни людей должны лежать единство и солидарность, Ф. М. Достоевский призывал к любви деятельной и бескорыстной, которая способна все преобразить и всех очистить. Подобная позиция русских религиозных философов и писателей вызывает у автора статьи исследовательский интерес. Таким образом, целью работы становится компаративистский анализ ряда концепций православных мыслителей, которые по-разному интерпретировали понятие «альтруизм», но вместе с тем высказывали схожее мнение по отношению к данной этической категории. Методология и источники. Автор использует герменевтический метод, который позволяет погрузиться в изучение и интерпретацию текстов русских религиозных философов и писателей, что помогает создавать объемный герменевтический круг русской культуры, высвечивая ее особенности. Результаты и обсуждение. Подход автора к исследованию культуры и интерпретации культурных смыслов через анализ этической категории можно назвать оригинальным. Подобный подход может быть полезен исследователям в области культур философии в качестве возможного метода при изучении той или иной социокультурной системы. Анализ концепций русских религиозных философов подобным методом помогает автору подсветить ценностные основания русской культуры.

Заключение. Альтруизм как культурологический феномен и этическая категория, попав на почву русской культуры, приобретает совершенно иной смысл и наполненность.

Введение. Институт образования в современном обществе переживает серьезную трансформацию, связанную с широкомасштабным внедрением высоких технологий, что обусловлено аналогичным процессом в постиндустриальном обществе в целом. Наряду с пониманием объективной необходимости такой трансформации растет и понимание негативных последствий цифровизации общества и образования. Статья содержит анализ отрицательных последствий и проблем, возникающих в ходе распространения цифровизации высшего образования в России. Методология и источники. Основой методологии работы выбраны методы сравнительного анализа и экстраполяции трансформаций социальной среды и антропологических факторов под воздействием технологического прогресса на область высшего образования. В качестве концептуальной основы анализа влияния высоких технологий на образование использованы признаки «отравления высокими технологиями», рассмотренные Дж. Нейсбитом в книге «Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла», а также авторская концепция экстенсивного и интенсивного типов креативности. Результаты и обсуждение. Рассмотрены семь симптомов технологического отравления в высшей школе, представляющих основные риски современной образовательной системы, их проявления в образовательном процессе и перспективы при сохранении существующей тенденции. Одним из источников проявления этих симптомов является экстенсивный характер креативности, присущий научно-технологической деятельности общества, делающего ставку на инновационное развитие и освоение материальных аспектов природы. Техногенный характер складывающегося инновационного процесса нивелирует виды деятельности, связанные с интенсивным типом креативности, направленным на смыслосозидающую и экзистенциальную стороны человеческого существования. Заключение. Минимизация негативных последствий предполагает усиление гуманитарной составляющей в образовании, позволяющей сформировать культуру «паузы созерцания» (Григорий Померанц), в которой технология приобретет, как это предполагал сам Дж. Нейсбит, смысловое наполнение, выходящее за рамки инструментальных ценностей в область этических и экзистенциальных.

Введение. В статье исследуются условия относительно высокой/низкой лояльности «подчинённых» (субъектов лояльности) к «начальству» (объектам лояльности) в различных институциональных контекстах. Лояльность рассматривается как переменная, включающая различные уровни поддержки или оспаривания подчиненными власти начальства. На основе неовеберианского подхода выдвинута гипотеза о факторах, укрепляющих лояльность: чем сильнее властная инстанция обеспечивает базовые социальные заботы подчиненных - безопасность, социальный статус и доход - тем выше их лояльность. Методология и источники. Условия лояльности исследуются сопоставлением контрастных случаев высокой (остзейское рыцарство, сибирское и позднее донское казачество, белорусская позднесоветская элита) и низкой лояльности (яицкое и раннее донское казачество, ранняя грузинская аристократия, литовская позднесоветская элита). Результаты и обсуждение. Базовые социальные заботы обеспечиваются структурами трех типов: а) иерархические военно- и гражданско-бюрократические институты; б) патрон-клиентские сети; в) самоуправляющиеся эгалитарные сообщества. Социализация в военно-бюрократических институтах государственной службы обеспечивает относительно высокий уровень лояльности по отношению к государственной власти и является наиболее предпочтительной для элит. Предпочтение представителями элит патрон-клиентских сетей и эгалитарных сообществ вызвано издержками военно-бюрократических институтов, в частности, дефицитом престижных позиций. Распространение престижного потребления как демонстрации высокого статуса, сохранение приемлемого для элит уровня благополучия, престижа и безопасности после выхода в отставку помимо служебного жалования снижают эти издержки. Заключение. Уровень лояльности субъектов по отношению к объектам лояльности тем выше, чем меньше срок пребывания на престижных позициях, выше культурная, социальная, лингвистическая дистанция между субъектами лояльности и социальным окружением, а уровень влияния, власти, богатства отдельных субъектов лояльности существенно ниже, чем у объекта лояльности.