GRAPHOSPHAERA: ПИСЬМО И ПИСЬМЕННЫЕ ПРАКТИКИ

Рецензируемая коллективная монография, как я понимаю, является результатом трехлетнего исследовательского проекта «Легенды восточных викингов», поддержанного Исландским исследовательским советом и выполнявшегося на базе Университета Рейкьявика в 2019-2021 гг. (см.: https://via. hi. is/). Редакторами ее выступили профессор Сверрир Якобссон, доктор Торир Йоунссон Храундаль и работающая над диссертацией Дарья Сегал. Состав участников - достаточно разнородный (от известных ученых до недавних выпускников университета), и, как следствие этого, статьи сильно разнятся по качеству. Декларируемой целью сборника является вклад в совершенно необходимый, по мнению редакторов, «сдвиг парадигмы в изучении восточных викингов, с возобновленным вниманием к их множественным и гибридным идентичностям». Как полагают редакторы, «важным фактором в любом изображении руси и варягов является определение того, показаны ли они как “другие” (например, в арабских, латинских и греческих источниках) или как часть прошлого, которая вносит вклад в настоящее (например, в древнескандинавских или восточнославянских источниках)». Книга состоит из введения, одиннадцати глав, списка цитируемой литературы и терминологического указателя, в котором отсутствует термин «русь/русы/Русь» - то ли по случайной оплошности, то ли по причине трудности его однозначного определения. Редакторы этого коллективного труда утверждают, что историография темы огромна, но она всегда концентрировалась на реальных событиях (исследователи пытались понять, что было в действительности), а повествователям, литературному контексту и мотивации написания соответствующих источников уделялось мало внимания. Здесь же исследовательский акцент смещен на свидетелей событий и на культурную память. Редакторы считают необходимым пересмотреть отдельные элементы грандиозного нарратива о руси и варягах, который сложился за два с лишним века изучения вопроса, введения в оборот источников, накопления археологических и нумизматических данных. Из одиннадцати статей сборника восемь имеют источниковедческий характер, а три написаны несколько в ином ключе и ориентированы в первую очередь на историографию. Обращаясь к теории культурной памяти Яна Ассмана, участники этого тома нередко оперируют термином «группа» (по Ассманну, память, культура и группа, т. е. общество, неразрывно связаны друг с другом), который зачастую уводит их от реальной истории и камуфлирует трудности в определении того, кем в социальном плане являлись русы и варяги. Статьи (по порядку их следования в книге) посвящены: 1) гендерному прочтению исламских географических источников X в. о русах (Т. М. Апхэм); 2) варягам средневековых арабских источников IX-XI вв. (Торир Йоунссон Храундаль); 3) начальному этапу (IX в.) взаимоотношений Византии и русов (М. Уайт); 4) западным образам скандинавов и русов (sic! - не «Руси») на отрезке времени с 800 по 1250 г. (Р. Фенстер); 5) критике постулируемого Дж. Линдом «варяжского христианства» на «пути из варяг в греки» (И. Гарипзанов); 6) варягам древнерусских летописей (Д. Сегал); 7) приобретенному на Руси и в Византии богатству норвежского конунга середины XI в. Харальда Сурового Правителя (Ф. Андрощук); 8) норвежскому конунгу-миссионеру конца X в. Олаву Трюггвасону и приписываемой ему сагами роли в крещении Руси (К. Я. Рихтер); 9) повествованиям саг о визитах скандинавов в Константинополь за несколько столетий до записи этих источников (Сверрир Якобссон); 10) переоценке работы Сигфуса Блёндаля 1954 г. и ее английского перевода-переработки 1978 г. о варяжской дружине в Константинополе (Р. Шеель); 11) Киевской Руси в украинской историографии (Валур Гуннарссон). Картина получается вполне мозаичная и не всегда логично выстроенная с точки зрения хронологии. Тем не менее сборник интересен по поднимаемым в нем вопросам, по нетрадиционности подходов и трактовок. Однако при всем том, что я отдаю должное исследователям, взявшим на себя труд по-новому (иначе, чем в предшествующей историографии) осветить проблему руси и варягов на востоке, я во многих из этих статей вижу недостаточное знакомство их авторов с современной русскоязычной научной литературой, без которой, как мне представляется, писать такой труд нельзя. Сборник в целом можно охарактеризовать при помощи названия одной из входящих в него статей - «The West on the North in the East» (букв.: «запад о севере на востоке», а по сути - представления западной историографии о скандинавах в Восточной Европе).

В статье представлен обзор археологических находок, связанных с практиками письма, на территории Гнёздовского археологического комплекса. По разнообразию и богатству найденных за время раскопок материалов Гнёздовский археологический комплекс является эталонным для Восточно-Европейской равнины археологическим памятником эпохи викингов. Благодаря ключевому расположению на транзитных европейских путях, фактически в центре территории будущего Древнерусского государства, на гнёздовских материалах можно решать множество ключевых проблем X столетия, в частности, оценить уровень распространенности практик письменности. На сегодняшний день здесь найдено несколько объектов письменности, но все они уникальны и могут служить яркой иллюстрацией того, как письменность проникала в древнерусские эмпории (т. н. «открытые торгово-ремесленные поселения»). В целом, несмотря на яркость найденных артефактов, все они являются явно случайными, а субкультуру сообщества жителей города по имеющимся данным можно назвать фактически бесписьменной.

В 2008 г. в алтарной зоне Успенского собора во Владимире на росписи, выполненной в эпоху Андрея Рублева, было обнаружено граффито, состоящее из двух строк с одинаковым текстом. А. А. Медынцева, исследовавшая надпись, считала ее записью заказа на требы, которые священник и дьякон Успенского собора должны были выполнить, выехав в «стан». Дублирующая надпись в таком случае является следствием повторного вызова служителей храма. Согласно уточненному прочтению, в граффито зафиксировано употребление народной формы имени Евстафий - Останя («WcmaHA»). Надпись же следует трактовать так, что Останя вызывает «попа да дьякона» Успенского собора на какое-то судебное или административное разбирательство, скорее всего, в качестве свидетелей. Если это верно, двойное граффито с одинаковым текстом в месте непосредственной службы вызываемых становится очень интересным примером повестки или позовницы, отраженной в храмовой эпиграфике первой половины XVI в., и еще одним примером настенной надписи деловой тематики.

В статье рассмотрены приемы составителей летописей 1440-х гг. (Летопись Авраамки, Рогожский летописец, Комиссионный список Новгородской I летописи младшего извода) на участке «Повести временных лет» (статьи за IX -начало XII в.; далее: ПВЛ). Выдвинута гипотеза, что при работе с летописным материалом, описывающим реалии давно прошедшего времени, составители летописей работали со своими источниками по очереди - чересполосно. Они не пытались увеличить объем существующей информации внутри одной годовой статьи, а использовали некий механический способ, используя текст второго источника либо для увеличения количества годовых статей при сохранении их небольшого объема (Летопись Авраамки, Рогожский летописец), либо (в случае, когда такие дополнения невозможны) используя первый и второй фактически идентичные по тексту источники попеременно (Комиссионный список). Эти приемы работы летописца следует противопоставить приему, который можно назвать контаминацией, когда смешение источников, в основном, происходит внутри летописного известия, как, например, при создании текста Новгородской Карамзинской летописи.

Статья посвящена дате выходных записей древнерусских пергаменных кодексов XI-XIV вв. как одному из основных компонентов формуляра текстов этого вида. Выходные записи являются одной из форм внелетописной фиксации сведений исторического характера, а именно состоявшихся книгописных работ по заказу физического лица / группы лиц (как частных, так и носителей светской или церковной власти), а также духовной корпорации. Иногда эти сведения дополняются упоминанием социально значимых событий, что сближает выходные записи древнерусских рукописных книг XI-XIV вв. со статьями летописей. В статье анализируется структура даты выходных записей, а также употребление эквивалентной дате формулы «при Х, при Х1», служащей способом дополнительной характеристики времени написания кодекса. Структура даты выходных записей соотносится с компонентами конечного протокола княжеских актов Руси. Это необходимо для выяснения связи древнерусских скрипториев с протоканцелярской практикой светских и церковных властей.

Яркой чертой древнерусских летописей являются «пустые годы». Если «пустые годы» следуют один за другим, они могут писаться как в столбик, так и в строчку; начиная с XV в. встречается третий вариант: «пустых годов» вообще не писать. В статье ставится вопрос о том, какой способ оформления «пустых годов» является древнейшим. Автором были просмотрены 43 летописных рукописи XIII-XVIII вв. (в подлиннике либо в цифровых копиях). В большинстве кодексов, если «пустые годы» вообще есть, они пишутся в строчку. Написание в столбик присутствует только в четырех памятниках. В трех из них это, по-видимому, решение писца непосредственно дошедшей до нас рукописи, однако в четвертом - Синодальном списке Новгородской I летописи - написание в столбик восходит, вероятно, к глубокой древности. Автор приходит к выводу, что в «Повести временных лет» 1110-х годов «пустые годы» были написаны в строчку, однако в более раннем киево-печерском летописании XI в., возможно, они писались в столбик, что подтверждается параллелями из ранней анналистики других стран.