Введение. Актуальность рассматриваемой темы обусловлена тем, что опыт подготовки, обучения, формирования кадрового потенциала власти в условиях реформ 1920-х гг. востребован современной Россией. Он позволяет, обратившись к историческому опыту, определить основные приоритетные направления в подготовке управленцев способных работать и принимать решения в условиях ограниченных ресурсов. Целью статья является анализ состоянии партийных организаций регионов Северного Кавказа, которые в 1920-х гг. были единственными источниками формирования кадрового потенциала Советской власти. От их качественно состава, а именно от уровня грамотности, управленческого опыта зависел успех реформ.
Материалы и методы. Исследование основано на принципах объективности, детерминизма, историзма и системного подхода. Использованы историко-системный и сравнительно-исторический методы.
Анализ. После победы большевиков в гражданской войне в высшем политическом руководстве Советской России сложилось устойчивое понятие о возможности построения социализма с активным использованием военно-коммунистических методов. Практическое их применение привело к очередному ветку противостояния в обществе, которое закончилось временным компромиссом с крестьянством и началом реализации экономических и политических реформ, вошедшая в историю как новая экономическая политика, а затем и социалистическая модернизация. В ходе начатых реформ правительство страны и РКП(б)–ВКП(б) столкнулось с серьёзной проблемой дефицита подготовленных управленческих кадров как для экономики, так и для политической системы. Основным источником кадрового пополнения стали первичные, региональные организации РКП(б)–ВКП(б) на местах. Однако их потенциал на региональном уровне был ограничен, члены партии коммунистов не всегда были подготовлены для профессионального исполнения своих обязанностей, что постоянно формировало конфликт в обществе.
Результаты. В ходе исследования мы пришли к выводу, что кадровая политика большевиков, основанная на принципах однопартийности и приоритета представительства коммунистов во всех органах и уровнях власти, препятствовало успешному проведению реформ, способствуя развитию коррупции, росту должностных преступлений и привилегий.
Введение. Статья посвящена исследованию проблемы участия дворян в благотворительном процессе на Ставрополье в XIX – начале XX вв. Отмечается, что содержание и особенности процесса становления и эволюции сословной структуры и оформления, в частности, дворянского сословия в изучаемом регионе, наряду с существовавшими нормативными рамками, закреплявшими его сословный статус, во-многом определялись спецификой продвижения России на кавказских рубежах, историей и особенностями колонизации степного предкавказья, особым военно-административным и геополитическим статусом Ставрополя в изучаемый период.
Материалы и методы. Принцип сословности в нормативном обеспечении благотворительного процесса в Российской империи и избранная к изучению проблема истории благотворительности дворян в условиях возникновения новых социальных общностей и неизбежного сглаживания сословных различий логично предопределили особое внимание к уточнению признаков сословий. В качестве базового был избран перечень признаков сословий, предложенный М. И. Лавицкой и А. В. Мельниковым,- «1) каждое сословие имеет специфические права и социальные функции, которые закреплены юридически в обычае или законе; 2) сословные права передаются по наследству; 3) наличие сословных корпоративных организаций, осуществляющих сословное общественное управление; 4) специфический менталитет и самосознание сословий». Исследование проведено с использованием материалов Государственного архива Ставропольского края. Что, с учетом специфики проблемы исследования, обусловило обращение к таким его методам, как историко-генетический, периодизации, типологический и нарративный.
Анализ. На конкретных исторических фактах показывается, как относительно позднее вхождение региона в состав Империи предопределило малочисленность потомственного дворянства на его территории, что именно активные события военной колонизации стали самым главным источником формирования местного дворянства: сюда стали переселяться дворяне из внутренних губерний России, царства Польского и западных губерний, и что мало кто из дворян Ставрополья имел земельные владения и основную статью их доходов составляла государственная служба. В ходе моделирования особенностей субъект – объектных отношений в благотворительном процессе на территории избранного региона учтены ограниченные возможности ставропольских дворян к крупным и частым благотворительным акциям и сравнительно небольшие, по отношению к внутренним губерниям России, масштабы базы потенциальных объектов благотворения.
Результаты. Конкретно – историческая картина, созданная на базе широкого круга источников, показала относительно слабую, по сравнению с общероссийской, вовлеченность дворянства региона в благотворительную практику. Это, на фоне нечастых отдельных случаев личной благотворительности, прежде всего, - популяризация благотворительного участия населения в создании и попечении о деятельности учебных заведений и жизни недостаточных учащихся, создании редких медицинских и социальных заведений со стороны власть придержащих, в том числе, и собственным примером. В случаях отсутствия активной ожидаемой реакции – привлечение возможностей Ставропольского (Кавказского) приказа общественного призрения для растянутого во времени аккумулирования благотворительных поступлений для решения вышеуказанных проблем. Это - и одна из самых протяженных во времени практика обладающих досугом, неравнодушных, но не очень обеспеченных представителей ставропольского дворянства (как правило, женщин) посещения бедных с целью сбора и передачи информации о них в губернские ведомости, как о лицах и семействах, «жалкое положение которых заслуживает особенного внимания». Это – инициирование и активное участие представителей дворянства в создании и работе благотворительных обществ, расширявшееся в масштабах и направлениях в рамках буржуазных модернизационных процессов, запущенных реформами второй половины века XIX в., когда престижность идеи общественной пользы, привнесенная в этику дворянского сословия еще в XVIII веке, постепенно получает новое звучание в отечественной культуре, не минуя и Ставрополье.
Введение. В статье отмечается, что благотворительность давно стала неотъемлемой и очень значимой частью отечественной культуры, насчитывая века в своей истории и имея прочные традиции к моменту появления на карте Российской империи Кавказской губернии, куда вошла и территория нынешнего Ставрополья. К моменту учреждения Ставропольской губернии благотворительная деятельность в стране стала постепенно приобретать, в рамках проявления ряда черт оформлявшегося гражданского общества, статус объекта особого интереса со стороны активизирующегося в организованной неполитической деятельности общества.
Материалы и методы. Свидетельством особой значимости благотворительности в социокультурной истории страны служит особая востребованность ее изучения как до 1917 г., так и в современной исторической науке. Исследование выполнено на материалах Государственного архива Ставропольского края и с использованием традиционных методов исторического исследования.
Анализ. Автор показывает, что, несмотря на отсутствие прямой обязанности органов городского самоуправления заниматься попечением о благотворении, Дума г. Ставрополя, в условиях скудости городского бюджета, взяла на себя действия по привлечению средств и организации событий не только в сфере совершенствования городской инфраструктуры, но и в области улучшения качества жизни неимущих и малоимущих горожан. Среди наиболее частых и значимых событий в благотворении за всю историю существования Думы в дореволюционном Ставрополе – организация среди купцов г. Ставрополя постоянных подписок в пользу нужд бедных горожан и организации для отдельных их категорий ряда социальных заведений; постоянное активное попечение глав Ставрополя о нуждах города и, особенно, его недостаточного населения, выражавшееся и в частых крупных личных пожертвованиях; благотворительное участие в делах города и жизни его социально недостаточного населения большинства гласных ставропольской Думы как неотъемлемая часть их частной жизни; заинтересованное деятельное участие Думы в создании попечительств и ряда обществ благотворительного характера на территории Ставрополя; координация событий, связанных с устройством благотворительных вечеров, концертов, лотерей, сбора средств и одежды для беженцев и раненых воинов в условиях военных событий, в том числе в качестве члена Всероссийского союза городов помощи больным и раненым воинам; объявление и руководство сбором денег и одежды в пользу голодающих губернии и др.
Результаты. Факультативность обязательств городского самоуправления по отношению к благотворительной практике, заложенная в базовых нормативных документах дореволюционной России, не исключала активную деятельность городских Дум в организации и координации благотворительной практики в условиях, когда города становились основным поставщиком бедности по мере усложнения хозяйственных связей и развития капитализма в стране.
Введение. Актуальность и новизна работы определяется отсутствием в отечественной литературе специального исследования такого важного аспекта англо-русского экономического соперничества в Персии на рубеже XIX–XX вв., как нефтяной вопрос.
Материалы и методы. Основной массив источников составили опубликованные документы Российского и Британского МИД, договоры по персидским концессиям, выступления и мемуары британских политиков и дипломатов. Были задействованы следующие методы: нарративный, дескриптивный, компаративный, ситуационное исследование («кейс стади»).
Анализ. В пик англо-русского экономического соперничества в Персии возник нефтяной вопрос. Интерес, проявленный к нему обеими сторонами, был вызван разными причинами. Великобританию интересовали нефтяные месторождения Персии, а Россию – персидский нефтяной рынок. К концу XIX в. Российские нефтепродукты заняли доминирующее положение на персидском рынке. Для бакинских нефтепромышленников Персия была также страной, через которую пролегали кратчайшие сухопутные пути к рынкам Азии и Дальнего Востока. Россия добивалась от персидского правительства концессий на торговлю, а британские бизнесмены добивались концессий на разработку нефтяных месторождений. Несмотря на разницу интересов, нефтяной вопрос стал источником напряженности, которая достигла своего пика в дипломатической борьбе вокруг концессии Д’Арси в 1901 году. Как российское, так и британское правительства оказывали официальную и неофициальную поддержку производителям и торговцам нефтью в Персии. Для британского правительства проблема нефти была более специфичной: возможность источника поставок топлива для британского флота.
Результаты. Политика британского правительства по поддержке Англо-Персидской Нефтяной Компании оказалась оправданной, поскольку нефтяной фактор сыграл решающую роль в Первой мировой войне. Во многом благодаря персидской нефти британский флот имел преимущество перед флотами других держав во время войны. Что касается англо-российского нефтяного соперничества в самой Персии, то начало эксплуатации нефтяных месторождений APOC затронуло экономические интересы России на Ближнем Востоке и в Азии. Российские нефтепродукты были вытеснены из портов Персидского залива. Однако в самой Персии российский керосин сохранял монопольное положение до конца 1920-х год.
Введение. Исследование посвящено выявлению исторических предпосылок формирования социальной политики в Испании в конце XIX – начале XX вв. Авторы статьи полагают, что исторический подход к данной теме позволяет комплексно подходить к особенностям формирования социальной политики в современном мире. Изучение данной проблемы с XIX в. обусловлено тем, что именно с этого времени в таких европейских странах, как Великобритания, Франция, Германия вопросы становления социальной политики и ее важности в обществе становятся ключевыми.
Материалы и методы. Методологическую основу составляют основополагающие принципы научного познания: объективность, историзм и системность, которые предопределили комплексное использование общенаучных и специальных подходов. Исследование основано также на принципе междисциплинарности, который позволил применить в данной работе социокультурный метод. Для подбора и систематизации источников применялись такие методы, как аналитический и дескриптивный, позволяющие более точно интерпретировать документы и материалы.
Анализ. История Испании XIX века подтверждает, что переломным моментом в становлении и формировании социальной политики стала Конституция 1869 года, когда впервые были официально закреплены права и свободы испанского населения. С этого времени начинается достаточно важный период социальных преобразований, повлиявший на дальнейшее формирование социальной политики в стране. Происхождение социальной политики в Испании также связывают с появлением в конце XIX века идеологических течений (краузизм, социальный католицизм или консерватизм), формируемых под влиянием немецкого социализма и социальной политики О. Бисмарка. Важным шагом к становлению социальной политики стало создание в 1883 году Комиссии по изучению вопросов, касающихся «улучшения или благосостояния рабочего класса как в сельском хозяйстве, так и в промышленности и влияющих на отношения между капиталом и трудом», которая позже была переименована в Комиссию по социальным реформам (CRS) и дала толчок к развитию испанского законодательства о социальном обеспечении. Начало ХХ века в Испании ознаменовалось политическим кризисом, однако именно в этот период огромное внимание уделяется социальным вопросам и проблемам. Принимаются важные законы: «Закон о несчастных случаях на производстве», «Закон о труде женщин и несовершеннолетних», «Закон о воскресном отдыхе» и др. В связи с этим появляются новые институты (Институт социальных реформ, Служба инспекции труда, Национального института прогнозирования). Однако многие законопроекты и социальные программы так и не были приняты, что осложняло социально-экономическую обстановку в стране. Первая Мировая война дала новый толчок развитию политики социальной защиты населения в большинстве европейских стран, и в Испании в частности. Испанское правительство вынуждено было сократить до 8 часов рабочий день, ввести страхование по старости для рабочих и служащих, повысить заработную плату, установить пособия по безработице. Но государственный переворот в 1923 году, общемировой финансовый кризис 1929 году еще больше усложнил социально-экономическую ситуацию в стране. Провозглашение в 1931 году Второй Республики позволило новому правительству осуществить широкую программу демократических преобразований.
Результаты. Таким образом, исторический период второй половины XIX-начала XX века связан с формированием идеологии и концепции социальной политики в Испании. Авторы статьи отмечают, что исторический взгляд на проблему становления и формирования социальности государства необходим для понимания эволюции данного вопроса и выявления взаимосвязи исторических событий.
Введение. Для сохранения исторической памяти о подвигах наших воинов по защите рубежей России, помня о традициях, существовавших в армии в прошлом, авторы анализируют служебную деятельность незаслуженно забытого офицера Российской императорской армии Николая Петровича Беклемишева. Рассматривают, в каких воинских частях он служил, какие должности занимал, какими наградами был удостоен. Материалы и методы. Исследование построено на анализе различных опубликованных документов и материалов. В работе задействован метод системного анализа, который позволил проанализировать служебную деятельность Н. П. Беклемишева. Историко-системный и нарративно-описательный методы помогли авторам рассмотреть основные вехи его жизненного пути. Анализ. Авторы анализируют, что один из представителей старинного дворянского рода посвятил свою жизнь служению Родине, её защите. На Кавказе он участвовал в Даргинском походе графа М. С. Воронцова, и в так называемой «Сухарной экспедиции», проявил себя как смелый, грамотный офицер, способный в тяжёлых условиях отступления организовать оборону. Затем исполнял обязанности командира 6-й бригады Кавказского Линейного казачьего войска (далее – КЛКВ) и начальника центра Кавказской линии. В Оренбургской губернии находясь на должности командира Башкиро-Мещерякским войском, отстаивал интересы Башкирского народа. Командовал различными кавалерийскими формированиями регулярной армии. Много сил приложил для повышения боеспособности и материальному обеспечению вверенных ему войск. За несколько лет, что он занимал должность наказного атамана Астраханского казачьего войска, ему удалось решить несколько проблем, стоящих перед войском, поднять боеспособность личного состава. Результаты. По итогам проведенного исследования можно сделать вывод, что Н. П. Беклемишев из почти 80 лет своей жизни отдал воинской службе 63 года, прошел путь от юнкера до генерал-лейтенанта, командовал различными как регулярными, так и иррегулярными воинскими формированиями. По службе зарекомендовал себя как грамотный, требовательный, дисциплинированный, инициативный офицер, верный присяге и долгу, чуждый карьеризму и интригам, умеющий отстаивать интересы своих подчинённых перед вышестоящим начальством.
Введение. Авторы статьи, оттолкнувшись от концепта «фронтир», предложенного в своё время американским исследователем Ф. Д. Тёрнером для описания пограничных территорий Северной Америки и характера развивавшихся там процессов вмененной трансформации, производимой европейскими переселенцами на базе архетипов англо-саксонского наследия, использовали его в качестве установочной модели для рассмотрения преобразовательных действий, производившихся со стороны Российской империи на Северном Кавказе в первой половине XIX века. Выявив параллели и указав на отличия северокавказского фронтира и его участников от фронтира североамериканского, авторы сосредоточили своё внимание на антропологических аспектах, совершавшихся процессов в пограничном пространстве социокультурной переходности, выбрав в качестве репрезентативного объекта священнослужителей Русской Православной церкви в силу важности исполняемой ими роли.
Материалы и методы. Исследование производилось на основе аналитического осмысления большого ряда работ отечественных и зарубежных историков-кавказоведов, этнологов и политологов, изучавших феномен пограничья и обстоятельств инкорпорации Северного Кавказа в состав Российской империи в первой половине XIX века, и основывалось на принципах историзма и научной объективности. Обращение к научному творчеству конкретных ученых обусловливалось, прежде всего, глубиной и всесторонностью их проникновения в существо исторического пространства, в рамках которого реализовывался северокавказский фронтир.
Анализ. Опираясь на представленные трактовки Т. М. Баррета, С. М. Маркедонова, Д. И. Олейникова, авторы определили сущность северокавказского фронтира как приграничной, порубежной контактной зоны межкультурного взаимодействия различных этносоциальных и этноконфессиональных групп, находившихся в конкурентных отношениях с Российским государством. Точка зрения Е. Копарева и Ф. М. Ласкеева на роль военного духовенства дала возможность выявить не только познавательный потенциал, содержащийся в их работах, но осветить и выявить общее и особенное в целеполагании предписанного священнического служения в условиях столкновения и противоборства, пропитавшего чрезвычайностью пространство Северного Кавказа в названную эпоху. Опираясь на мнение протоиерея И. Беляева, были выявлены необходимые качества человеческой натуры и её нравственных принципов, обязательных для предназначенного священнического поприща на Кавказе.
Результаты. По итогам проведенного исследования можно констатировать, что разные и многочисленные факторы северокавказского фронтира отражались в биографиях священнослужителей самым причудливым образом, вопреки вменённым им обязанностям и исполняемым поприщам. Для одних священнослужителей вышеописанная ситуация становилась фундаментом их нравственного героизма, тогда как для других – дорогой нравственного умопомрачения и деградации.
Введение. Французская революция способствовала стремительной политизации общества, что не могло не повлиять на уже к тому моменту традиционную салонную культуру, создающую уникальную атмосферу слияния частного и публичного. Салон, прежде всего – беседа, свободный обмен мнениями, в том числе, и по политическим вопросам. Дискуссионным остается вклад хозяек салонов, дам влиятельных и часто небезызвестных, в революционное дело, а также спектр идей и политических настроений, которые транслировали салоны в данный период, особенно в столичных кругах.
Материалы и методы. Ключевым источником о «салонных коммуникациях» Г. Морриса становятся его дневниковые записи, которые он вел в течение всего пребывания в Париже. Моррис преимущественно посещал салоны роялистов, которым историки уделяли мало внимания, делая в основном акцент в его записях о политических событиях и непосредственном участии в революционных событиях (в качестве дипломата).
Анализ. В статье рассматривается общественная активность Гувернера Морриса (1792-1794 гг.), который прибыл во Францию с началом Революции как частное лицо, а затем стал официальным полномочным представителем США. Одним из главных для Морриса источников информации, которую он фиксировал в своем дневнике и переправлял потом Вашингтону, стали парижские салоны, где ему удавалось найти не только ценные знакомства в приятном обществе светских дам, но и получать ценные сведения о делах в столице и за ее пределами.
Результаты. Моррис регулярно посещал самые известные салоны Парижа; это и было основной формой его политической активности в начале Революции. «Мир салонов» не умер в 1788 г., начинается его бурная политизация. Морриса можно было встретить и среди роялистов, и среди либералов. Его критические заметки демонстрируют взгляд со стороны на политические дискуссии в салонах времен Революции и, в то же время, свидетельствуют о значимости салонов в политической жизни Франции 1789-1793 гг.
Введение. В настоящее время возросший интерес к германской партии «Союз 90 / Зеленые», связанный с ее трансформацией из «бабочки-однодневки» в «зеленого монстра», делает актуальным обращение к истокам этой партии и ставит вопрос о правомерности сравнения ранних и современных «зеленых».
Материалы и методы. Основополагающими принципами исследования являются принципы историзма и достоверности, следование которым позволяет создать «портрет» «зеленых» на этапе их организационного оформления и первоначального этапа развития. С помощью историко-генетического и историко-сравнительного методов представлена социальная составляющая электората «зеленых» и их кандидатов. Хронологические рамки статьи выходят за рамки традиционного рассмотрения истории партии, от ее создания в 1980 году, и расширяются до 1978 года. Источниковой базой исследования являются результаты выборов в ландтаги Западной Германии (1978), Европарламент (1979), бундестаг (1980, 1983), содержащиеся в периодической печати, и опросы общественного мнения.
Анализ. Историко-социологический анализ приведенных данных позволяет констатировать, что ранние «зеленые», преимущественно выражали интересы «новых средних слоев» общества (интеллигенции, работавшей по найму, близкого к ней составу служащих, занимавших средние руководящие посты) и студенчества. В основном избирателей «зеленых» и самих «зеленых» отличали относительно молодой возраст, высокий образовательный уровень и приверженность к постматериальным ценностям, под которыми понималась потребность в свободе и творческой самореализации. Выступая за сохранение человеческой жизни в условиях экологической и ядерной опасности, «зеленые» активизировали наиболее мобильную часть общества, готовую к переменам.
Результаты. Партия «Зеленые» стала индикатором социально-экономического, политического и социокультурного развития ФРГ на рубеже 1970-х – 1980-х гг. Конкретная внешнеполитическая ситуация в мире и внутриполитическая ситуация в стране предопределяли задачи и программные установки формирующейся партии.
Введение. В данной статье анализируется влияние последствий Революции и Гражданской войны на деформацию представлений о морали и нравственности в коллективном бессознательном на примере города Георгиевск. Рост преступности в условиях малого города южной провинции стал частью городской повседневности в 1920-х гг. как реакция общества на исторический кризис. Новая социальная реальность предполагала изменения повседневности не только обывателей, но и тех, кто должен был бороться с криминализацией общества.
Материалы и методы. В статье проанализирован делопроизводственный материал: служебные переписки, рапорты и распоряжения Георгиевской уездной милиции по борьбе с бандитизмом в 1920-х гг., исходя из междисциплинарного подхода, в рамках истории повседневности и новой локальной истории с применением общенаучных методов, а также конкретно исторических методов, методов исторической антропологии и контекстного анализа документов.
Анализ. В работе исследован процесс криминализации общества в постреволюционный. На примере Георгиевска начала 1920-х гг. удалось рассмотреть рост уровня городской преступности, проанализировать локальные особенности и связь с повседневной жизнью горожан, а также попытки государства по преодолению проблемы социальных девиаций. В статье подробно освещаются мероприятия по борьбе с преступностью и бандитизмом, проводимые молодой советской властью. В это время центральная власть в первую очередь была заинтересована в преследовании «контрреволюционной деятельности», в то время как практика местной власти в большей ориентировалась на решение конкретных проблем, которые могут нарушить обычную жизнь в провинции. Также, в 1920-е гг. начнется процесс формирования новых подходов в деятельности местных отделов милиции. Уделено внимание влиянию постреволюционного кризиса в стране на психологическое состояние населения в Георгиевске, что повлияет на их повседневную жизнь и восприятие окружающей их новой исторической действительности. В свете этого, список общественных пороков в 1920-е гг. претерпел значительные изменения и расставил новые акценты. Так, довольно частые виды преступлений вроде: пьянства, самогоноварения, преступлений против личности, буйства, служебных и имущественных преступлений, в мирное время пополнятся военными преступлениями и преступлениями против новой власти (так называемыми «контрреволюционными преступлениями»), на которые местная власть будет обращать особое внимание.
Результаты. Общественное бессознательное реагировало на исторические изменения и политические кризисы 1920-х гг., что приводило к деформации социальных норм, моральных установок и традиционных ценностей. Вместе с тем, социальные и политические потрясения 1920-х гг. привели к необходимости принятия решительных мер со стороны государства и местных органов милиции для защиты общественного порядка и борьбы с преступностью. В исследовании выявлена связь Георгиевском и сельскими районами, где совершались преступления и формировались банды преступников, но последствия данных процессов ощущались и в городской жизни.
Введение. Представленная статья посвящена актуальной и малоизученной теме в региональной историографии – истории возникновения и деятельности Пятигорского Лермонтовского народного университета (ПЛНУ). Несмотря на важную административную, курортно-санаторную и культурную роль Пятигорска в Северо-Кавказском регионе, наличие значительного интеллектуального потенциала, здесь только весной 1918 г. был образован Пятигорский народный университет имени М. Ю. Лермонтова. Анализ. В статье рассматриваются два этапа в деятельности Лермонтовского университета: до занятия региона Вооруженными силами Юга России под командованием Деникина (май 1918 – январь 1919 г.) и после восстановления советской власти на Тереке весной 1920 г., когда возобновилась деятельность ПЛНУ (май 1920 – июнь 1922 г.). Основное внимание обращается на второй этап истории учебного заведения, когда его возглавляли известные в тот период деятели образования и культуры Н. И. Проферансов и Н. Г. Виноградов – люди, далекие от идей, провозглашенных большевиками. В стенах ПЛНУ обучались в будущем выдающиеся деятели науки, культуры, образования, разных профессий, признававшие особую роль, которую сыграл Лермонтовский университет в их жизни. По своему профессорско-преподавательскому составу ПЛНУ превосходил некоторые обычные вузы. Однако слушателям, окончившим соответствующие курсы, не выдавались документы об образовании.
Материалы и методы. В процессе работы над темой авторы применяли принципы объективности, историзма и системного подхода. При подготовке исследования были использованы историко-генетический и историко-сравнительный методы. Основное внимание обращено на использование материалов из региональной периодики рассматриваемого времени.
Результаты. По итогам проведенного исследования авторы сделали вывод о том, что объединение Лермонтовского университета с Пятигорским политехникумом (что фактически означало ликвидацию народного университета) объясняется не только экономическими причинами, но, прежде всего, политико-идеологическими, так как, в отличие от ПЛНУ, политехникум рассматривался властями как «чисто пролетарское учебное заведение». Авторы рассматривают основанный в 1939 году в Пятигорске педагогический институт – нынешний Пятигорский государственный университет наследником и преемником Лермонтовского народного университета.
Введение. Исторический период нэпа при всей его исследованности в отечественной историографии по-прежнему сохраняет целый ряд самостоятельных симптоматичных сюжетов, остающихся и сегодня ещё недостаточно изученными российскими историками. К числу таких исторических сюжетов нэповских времён относится детальное деление российского крестьянства на внутрисоциальные хозяйственно-производственные группы, помимо общепринятой и широко распространённой в публицистике и в научной литературе краткой интерпретации, когда в среде российского крестьянства 1920-х гг. выделяют только бедняков, середняков и кулаков.
Материалы и методы. В ставропольской деревне, как это доказывается в статье на основе привлечения архивных материалов и историографических фактов, в результате осуществления нэпа сложилось восемь социально-производственных групп крестьянских хозяйств: безпосевные, бедняцкие, маломощные, неустойчивые середняцкие, середняцкие, зажиточные середняцкие, зажиточные, буржуазные (кулацкие, промышленные), которые выделены с помощью метода социальной дифференциации. Но обнаруженные архивные статистические данные не раскрывают в полной мере сущностные характеристики обозначенных выше социально-производственных групп крестьянских хозяйств, поэтому авторы использовали метод исторической реконструкции, формально-юридический и историко-антропологический методы для создания развёрнутой исторической картины ставропольской деревни времён нэпа, где на первый план выходит социальное лицо провинциального крестьянства.
Анализ. Проведённый анализ исторических источников (прежде всего архивных материалов) и ряда ключевых историографических фактов из сложившейся современной российской историографии позволил в итоге представить завершённые исторические сюжеты о каждой из изученных групп крестьянских хозяйств, с выявлением их количественных параметров, уточнением критериев социальной дифференциации и описанием смысловых характеристик.
Результаты. По итогам проведённого исследования делается вывод о сложной социально-хозяйственной дифференциации ставропольского крестьянства, которая отражала аграрную многомерность и внутреннюю противоречивость нэпа, во многом предопределившую его свёртывание в конце 1920-х гг.