«Критика чистого разума» — главное сочинение родоначальника немецкого классического идеализма — одно из наиболее трудных произведений в мировой философской литературе. Сам Кант объяснял эту особенность своего творения чрезвычайной сложностью рассматриваемых в нем проблем, новой терминологией, необычной не только для широкой читательской публики, но и для философов, а также недостатками изложения.
По этому поводу он писал в предисловии к «Пролегоменам»: «Книга суха, темна, противоречит всем привычным понятиям и притом слишком обширна». Кант пытался устранить некоторые из отмеченных им недостатков своей «Критики…» во втором её издании (1787 г.), которое, однако, как мы увидим дальше, содержало также изменения, относящиеся не к одной только форме изложения.
Окидывая общим взором историю античной философии, мы с большим удивлением убеждаемся в том, что скептицизм пронизывает собою в Греции и Риме художественные произведения, философские трактаты и даже религиозную убежденность. В настоящее время этот вопрос нельзя ограничивать только теми малочисленными и кратковременными школами древности, которые сами официально называли себя скептическими и проповедовали скептицизм как свой основной принцип. Иной раз этот скептицизм был частичным и вторичным, часто — непродуманным и случайным, часто — лишь методом углубления и расширения допускаемых позитивных данных.
Составить этот труд меня побудила любовь к людям и к истине. Пусть только они узнают себя, пусть они приобретут ясные идеи о нравственности — и они станут счастливыми и добродетельными.
Намерения мои не могут внушать сомнений. Если бы я выпустил эту книгу при жизни, то я подвергся бы преследованиям и не приобрел бы ни богатств, ни новых знаний.
Я всего лишь трубач и не участвую в битве… И наша труба зовет людей не ко взаимным распрям или сражениям и битвам, а, наоборот, к тому, чтобы они, заключив мир между собой, объединенными силами встали на борьбу с природой, захватили штурмом ее неприступные укрепления и раздвинули… границы человеческого могущества.
Французское Просвещение сыграло выдающуюся роль в идейной подготовке французской буржуазной революции XVIII в., которая смела с лица земли феодальные отношения и утвердила буржуазный порядок.
Политический строй, институты и духовные ценности феодализма попали под обстрел просветителей, были расшатаны до самых основ. Неотразима была сила этой революционной критики, ибо она выражала гнев, чаяния и надежды не только предреволюционной французской буржуазии, но и всего порабощенного французского народа. Можно с уверенностью сказать, что никогда раньше прогрессивная идеология так непосредственно и целеустремленно не содействовала социальному прогрессу.
С феодальных отношений были сорваны покровы святости, и они предстали перед взором огромного числа людей во всей своей отталкивающей наготе. Задолго до революции феодализм, его духовные ценности, его этические и эстетические нормы предстали перед «судом разума» и были осуждены на исчезновение.
Известное впрямь есть слово Сократово: «Иной живет на то, чтоб только есть, а я-де ем на то, чтоб жить» 3.
Жизнь не то значит, чтоб только есть и пить, но быть веселым и куражным, и сытость телесная не даст куража сердцу, лишенному своей пищи.
В сем-то разуме учил своих друзей Епикур, что жизнь зависит от сладости и что веселые сердца есть-то живот человеку. Гораздо то же, что Епикур, мыслит: «Nec dulcia differ in annum…», сиречь: «Сладости не отлагай на год». А что он под сладостью разумеет веселые сердца, видно из последующих: «Ut quocuuque loco fueris, vixisse libenter te dicas», сиречь: «Дабы ты мог сказать о себе, что для тебя везде жилось куражно» 4.
Григорий Сковорода — великий украинский философ-гуманист и просветитель, выдающийся поэт XVIII века, внесший огромный вклад в развитие философской мысли украинского и русского народов. Он олицетворяет в себе давнюю традицию философского мышления этих народов, ее единство с живой мудростью трудящихся масс, их надеждами и стремлениями.
С высот современной исторической эпохи в жизни русского и украинского народов, когда они в единой братской семье народов Советского Союза прокладывают путь в коммунистическое будущее всего человечества, идейное и культурное наследие Сковороды приобрело новое освещение, в котором выразительное, чем когда-либо раньше, выступают черты, соединяющие народную демократическую культуру прошлого с современными задачами революционного преобразования мира.
В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» указывал, что философия Маха и Авенариуса, весь позитивизм начала XX в. черпают из берклианства: «…«новейшие» махисты не привели против материалистов ни одного, буквально ни единого довода, которого бы не было у епископа Беркли» 1. И действительно, они повторили доводы Джорджа Беркли и в критике ими теории отражения, и в истолковании причинности, и в проблемах «экономии познания» и «удвоения мира».
Берклианство — это начальная и одновременно классическая форма субъективного идеализма Нового времени, главный источник этого вида идеализма в последовавший затем период упадка буржуазной философии: уже Шопенгауэр пошел от Канта вспять к Беркли. Методологически вся западноевропейская и американская мысль нынешнего столетия, за исключением неотомизма, экзистенциализма, неореализма и близких к ним по духу течений, восходит так или иначе к Берклиевой эпистемологии. Естественно назвать здесь и Юма, также, без сомнения, наложившего печать своих воззрений на последующую идеалистическую мысль, но без Беркли не было бы и Юма.
П. Н. Ткачев занял в истории русского революционного движения очень заметное место, но о нем, его деятельности и идеях написано гораздо меньше, чем о двух других ведущих теоретиках российского революционного народничества — М. А. Бакунине и П. Л. Лаврове.
У читателя, интересующегося историей революционного движения и революционной мысли в России, есть возможность по существующей литературе составить сравнительно полное представление лишь о революционной программе, тактике и общественно-политических взглядах идеолога русского «бланкизма». В вопросе же о специфической роли и месте Ткачева в истории русской философской и социологической мысли до сих пор осталось немало белых пятен.
Философское наследие Давида Апахта (Непобедимого), крупнейшего армянского мыслителя раннего средневековья, представляет значительный интерес для истории науки. Важное значение оно имеет для изучения многовековой истории философской мысли народов Советского Союза.
Давид Апахта (V—VI вв.), своими идейными истоками связанный с античными философскими школами, сыграл выдающуюся роль в развитии светского направления древнеармянской философии, пробивавшей себе дорогу в условиях господства христианской идеологии.