В XXI в. Арктика начала стремительно превращаться из «зоны мира и сотрудничества» в арену межгосударственного соперничества, в котором ключевую роль в настоящий момент играет противостояние по линии Россия — НАТО. Это обстоятельство обусловливает растущий интерес российского и зарубежного академического и экспертного сообщества к проблемам и перспективам развития международных отношений в Арктическом регионе. В настоящей статье предпринимается попытка проанализировать динамику изменений в военно-политической обстановке в Арктике сквозь линзы эволюции взаимоотношений Россия — НАТО. В первом разделе статьи анализируются основные тенденции в области военно-политической безопасности в Арктике до «украинского кризиса». Подчеркивается, что уже на этом этапе отчетливо обозначилось стремление блока НАТО ограничить российское присутствие в регионе. Во втором разделе автор предлагает оригинальную периодизацию эволюции отношений по линии Россия — НАТО в Арктике после 2014 г. Всего выделено три этапа, в рамках которых происходила постепенная, но неуклонная эскалация международной напряженности, выражавшаяся в активной ремилитаризации региона странами альянса, культивировании ими нарратива о российской угрозе. Конкретным выражением этого курса стала целая череда военных учений стран альянса, которые, как показано в статье, становятся с каждым годом всё более масштабными и регулярными. Автор приходит к выводу, что «украинский кризис» лишь обнажил подлинные намерения стран НАТО, стремящихся к сдерживанию России в регионе Крайнего Севера и отказывающихся считаться с ее интересами и выстраивать с ней конструктивный диалог в области военно-политической безопасности. По мнению автора, данное обстоятельство препятствует в обозримой перспективе нормализации взаимоотношений России и стран НАТО.
Вступление Швеции и Финляндии в НАТО стало потрясением для многих политиков и экспертов, до последнего считавших, что эти два государства не решатся отказаться от своей традиционной политики нейтралитета. Эффект неожиданности дополнительно усиливался удивительной синхронностью действий руководства двух стран в вопросе членства в альянсе. Для того чтобы разобраться в предпосылках этого шага Швеции и Финляндии, а также приблизиться к пониманию причин синхронизации их внешнеполитических курсов, представляется целесообразным обратиться к изучению перипетий истории их политики нейтралитета в годы холодной войны. В первом разделе рассмотрен процесс становления внеблоковых стратегий Швеции и Финляндии после окончания Второй мировой войны, принявших форму «линии Ундена» и «линии Паасикиви–Кекконена» соответственно. Показано, что, несмотря на внешнее сходство, в действительности подходы к политике нейтралитета Швеции и Финляндии существенно различались. Это было обусловлено как разницей в амбициях и устремлениях руководства этих стран, так и их положением в формировавшемся биполярном порядке. В то же время уже тогда обозначилась склонность обоих государств проводить свою внешнюю политику с оглядкой друг на друга. Эта тенденция только укрепилась в последующие десятилетия холодной войны. Во втором разделе показано, как в ходе эволюции модели финского нейтралитета, изначально ориентированной на выстраивание особых отношений с СССР, и более гибкой шведской внеблоковой политики происходило постепенное углубление сотрудничества Финляндии и Швеции друг с другом и со странами Северной Европы — членами НАТО. В третьем разделе выявлена логика трансформации внешнеполитического вектора североевропейских нейтралов после окончания холодной войны. Автор отмечает, что именно крах биполярного порядка проложил путь к всеобъемлющему вовлечению Финляндии и Швеции в деятельность Североатлантического альянса. Показано, что помимо вовлечения в различные форматы партнерства непосредственно с блоком углублению этого сотрудничества и дальнейшей синхронизации внешнеполитических курсов Финляндии и Швеции способствовал целый ряд региональных инициатив с участием стран Северной Европы и Прибалтики. Формальное вступление Финляндии и Швеции в НАТО стало, таким образом, лишь логичным завершением этих процессов, следствием сознательного отказа руководства этих стран от самобытной и проверенной временем политики неучастия в военно-политических блоках. Последствия этого решения еще предстоит оценить политикам и экспертам, но уже сейчас можно констатировать складывание новой дилеммы безопасности для стран региона.
В условиях резкого обострения межгосударственного соперничества и усиления традиционных и новых угроз трудно переоценить значение политики, сил и средств стратегического сдерживания в обеспечении национальной безопасности России. Принципиальные решения по развитию потенциала стратегического сдерживания были приняты российским руководством еще в конце 1990-х годов. Эти решения базировались на долгосрочных оценках перспектив политико-военных отношений в системе мировой политики, которые были сделаны в Министерстве обороны, в аппарате Совета обороны, а затем в аппарате Совета безопасности РФ. В современных условиях особый интерес представляет рассмотрение вопросов о том, какое развитие эти решения получили в последующие годы, какое конкретное наполнение приобретает проблематика стратегического сдерживания в обновленной политике национальной безопасности России. В первой части статьи рассмотрен ряд ключевых элементов сложнейшего комплекса сил и средств, лежащих в основе политики Российской Федерации в области стратегического ядерного сдерживания. Автор подчеркивает, что данная политика носит оборонительный характер, а в своей материально-технической части базируется на крупных достижениях российской науки и промышленности в целом и отечественного оборонно-промышленного комплекса в частности. Эти достижения в свою очередь опираются на задел, созданный еще в СССР, и одновременно являются следствием своевременной модернизации ядерной триады России. Во второй части проанализирована роль неядерного сдерживания в российской политике национальной безопасности. Автор отмечает, что убедительная угроза применения высокоточного дальнобойного носителя с боезарядом в обычном оснащении в рамках неядерного («предъядерного») сдерживания может эффективно дополнить систему ядерного сдерживания. При этом автор заключает, что решение задачи обеспечения и ядерного, и неядерного сдерживания требует отработки большого числа различных сценариев как политико-военного характера, так и сугубо оперативно-стратегического и даже тактического порядка, а также слаженной и системной работы военных и гражданских специалистов, представляющих самый широкий спектр прикладных и фундаментальных дисциплин.
Цель исследования - на основе анализа медиаконтента Сербии, Хорватии и Черногории об украинском кризисе показать влияние публичного дискурса на формирование общественного мнения. В статье рассматривается информационная политика государственных СМИ стран бывшей Югославии и делается попытка авторского анализа комментарийной активности медиааудитории для выявления общественной позиции по релевантным вопросам предметного поля исследования. Представлен авторский анализ релевантной комментарийной активности медиааудитории государств - объектов исследования. Показана специфика формирования мнения о российской внешней политике в традиционных и новых средствах массовой информации Сербии, Хорватии и Черногории. Результирующей выступают методы и приёмы, используемые СМИ для формирования общественного мнения, специфика информационной политики, находящейся во взаимосвязи с внешнеполитическим курсом государства. Показаны отличия в восприятии событий на Украине хорватских и сербских граждан, а также противоборство общественных позиций в Черногории. Представлены данные о соотношении внутригосударственных и внешних (геополитических) факторов формирования общественного мнения в черногорском социуме. Особое внимание уделено возможностям расширения российского присутствия в медиасегментах стран бывшей Югославии. Материалы статьи могут стать основой разработки стратегии информационного присутствия России в европейских сегментах медийного пространства.
Целью данной статьи выступает выявление структурных изменений, происходящих в настоящее время в мировой энергосистеме, и их взаимосвязи с геополитическими и экономическими процессами. Исследование опирается на методы системного и экономического анализа, систему экспертных оценок, а также общенаучные методы изучения экономических явлений, включая анализ исторических источников, временны х рядов, а также метод аналогий. В статье показано, что призывы сторонников ускоренного энергетического перехода отказаться от использования ископаемого топлива недостаточно обоснованы с научной точки зрения и практически нереалистичны. Также в статье охарактеризован ряд происходящих в настоящее время процессов крупномасштабной геополитической трансформации, воздействующих на мировую энергетическую систему, таких как снижение доминирования промышленно развитых стран в мировой экономике, торговле и технологической сфере, ослабление роли американского доллара как международной резервной валюты. Отмечены стратегическое значение российской ресурсной базы ископаемых углеводородов и ее вклад в долгосрочную энергобезопасность Евразии. Показано, что продолжение роста мирового спроса на ископаемое топливо неизбежно: повышение уровня жизни населения развивающихся стран наряду с развитием центров обработки данных потребует устойчивого наращивания энергопотребления в мире. Обладая большей энергоемкостью, транспортабельностью и плотностью потока энергии, ископаемое топливо значительно превосходит возобновляемые источники энергии по эффективности инвестиций, и потому углеводороды продолжат занимать центральное место в мировой энергосистеме. Полученные результаты исследования указывают на необходимость отказа в государственной политике и корпоративных стратегиях от утопических сценариев энергоперехода в пользу прагматичных решений, учитывающих текущие технологические и экономические реалии.
Представленный научный труд является актуальным, потому что содержит новую информацию о способах снижения конкурентоспособности экономики Соединенных Штатов, замедления темпов прироста потребительской инфляции в России, экспансии монетарной политики Центрального банка РФ. Цель данного научного изыскания – поиск метода формирования благоприятных экономических условий в России с относительно медленными темпами прироста индекса потребительских цен в соответствии с целью Центрального банка РФ. Гипотезы: высокие цены нефти на мировом рынке энергетических ресурсов влияют на повышение потребительской инфляции в Соединенных Штатах; большая денежная масса в Соединенных Штатах увеличивает потребительские цены в стране; расширение денежного предложения в Соединенных Штатах ускоряет темпы прироста потребительских цен в России; высокие мировые цены нефти способствуют уменьшению индекса потребительских цен в России на фоне сокращения денежной массы в Соединенных Штатах и увеличения денежной массы в России. В процессе изучения задействованы методы: поиск статистических данных о показателях (ценах нефти марки Brent; денежном агрегате М2 в США; базовом ценовом индексе расходов на личное потребление в США; денежном агрегате М2 в России; индексе потребительских цен в России); тестирование временных рядов приведенных показателей на стационарность с помощью расширенного теста Дики-Фуллера, KPSS-теста; построение на основе корреляционно-регрессионной связи экономико-математических моделей с функциями прогноза базового ценового индекса расходов на личное потребление в США и индекса потребительских цен в России. Научное исследование показало, что высокие мировые цены нефти увеличивают базовый ценовой индекс расходов на личное потребление в США, что заставляет Федеральную резервную систему США сокращать денежное предложение. Жесткая монетарная политика в Соединенных Штатах замедляет темпы прироста индекса потребительских цен в России и позволяет расширять денежное предложение в нашей стране. Теоретическая и практическая значимость изыскания заключается в создании механизма экспансии монетарной политики Центрального банка РФ на основе выявленных взаимосвязей.
В современных российских условиях возрастает актуальность повышения качества корпоративного управления и информационной прозрачности корпораций. Влияние структуры собственности, а именно участия государства в акционерном капитале, на раскрытие нефинансовой (ESG) информации российскими компаниями остается недостаточно изученным. В исследовании проверяется гипотеза о том, что госкомпании и компании с госучастием хуже раскрывают ESG-показатели, чем частные компании. В статье также исследуется гипотеза о влиянии характеристик совета директоров (количественный состав совета директоров, доля независимых директоров, доля директоров-женщин, а также наличие комитета по устойчивому развитию) на уровень ESG-прозрачности российских компаний с государственным участием. В качестве теоретической базы исследования используются ресурсная теория и агентская теория. В качестве основного метода исследования применяется дескриптивный анализ, а также регрессионный анализ панельных данных. Выборка исследования включает финансовые и нефинансовые данные по 34 котирующимся на бирже российским компаниям за период с 2012 по 2021 гг. В результате исследования было доказано, что компании с государственным участием характеризуются меньшим уровнем ESG-прозрачности, чем компании без государственного участия. Кроме того, было обнаружено, что в компаниях с государственным участием важной детерминантой ESG-прозрачности является наличие комитета по устойчивому развитию, в то время как количественный состав, независимость и разнообразие совета директоров не оказывают влияния на степень ESG-прозрачности таких компаний. Исследование позволяет сделать вывод, что для существенного улучшения степени ESG-прозрачности и, следовательно, качества корпоративного управления в публичных компаниях с госучастием, может быть рекомендовано создание комитета по устойчивому развитию в составе совета директоров компании. Полученные результаты могут применяться органами управления государственным имуществом, инвесторами и прочими заинтересованными сторонами.
В книге на материале психолингвистических экспериментов рассматриваются этические взгляды современных русских и японцев, причём этика русских прослеживается в динамике: на рубежах начала 1990-х гг. и начала XXI века. С целью описания этических картин мира русских и японцев анализу подвергаются ряд этически значимых образов сознания.
Книга представляет интерес прежде всего для психолингвистов, психологов, культурологов и этнографов, однако поскольку содержащиеся в ней многочисленные выводы проливают свет на особенности поведения русских и японцев, данная книга может быть рекомендована самому широкому кругу читателей.
Статья посвящена историческим истокам русофобии в Европе, которая начала формироваться в XV в. В статье рассматривается сложность процессов зарождения русофобских настроений, выявляются их корни в долгосрочных исторических контактах между Русью и Западной Европой, изменениям в политической и религиозной сферах. Выявляется специфика русофобии, которая формировалась в разных западных странах. После монгольского нашествия и периода ордынского ига Русь утрачивала свои связи с Западной Европой, что при “переоткрытии” России способствовало формированию негативных стереотипов о русских. Кроме того, акцентируется внимание на последствиях политических событий, таких как Кревская уния и взаимоотношения между Москвой и Литвой (а позже и Польшей), которые углубили пропасть между Россией и Западной Европой. Сложная династическая и религиозная политика Литвы и Польши привела к дополнительным конфликтам с Россией, что формировало взгляды западных авторов на Россию сквозь призму экзистенциального русско-польского противостояния. С приходом европейских путешественников в Россию начали возникать негативные мифы о русских, такие как грубость, пьянство и “рабская природа” народа. Эти мифы часто основывались на поверхностном восприятии чужестранцами русской культуры и обычаев.
Статья посвящена историческим истокам русофобии в Европе, которая начала формироваться в XV веке. В статье рассматривается сложность процессов зарождения русофобских настроений, выявляются их корни в долгосрочных исторических контактах между Русью и Западной Европой, изменениям в политической и религиозной сферах. Выявляется специфика русофобии, которая формировалась в разных западных странах. После монгольского нашествия и периода ордынского ига Русь утрачивала свои связи с Западной Европой, что при “переоткрытии” России способствовало формированию негативных стереотипов о русских. Кроме того, акцентируется внимание на последствиях политических событий, таких как Кревская уния и взаимоотношения между Москвой и Литвой (а позже и Польшей), которые углубили пропасть между Россией и Западной Европой. Сложная династическая и религиозная политика Литвы и Польши привела к дополнительным конфликтам с Россией, что формировало взгляды западных авторов на Россию сквозь призму экзистенциального русско-польского противостояния. С приходом европейских путешественников в Россию начали возникать негативные мифы о русских, такие как грубость, пьянство и “рабская природа” народа. Эти мифы часто основывались на поверхностном восприятии чужестранцами русской культуры и обычаев.