SCI Библиотека

Статья посвящена употреблению гетерограммы LÚ(. MEŠ) MAŠ. EN. KAK в хеттских текстах. Эта гетерограмма является заимствованием из месопотамской клинописи, в которой она передавала аккадское слово muškēnum (букв. «склоняющийся ниц»). В 1950 г. Э. Ларош показал, что хеттским эквивалентом гетерограммы была лексема ašiwant- ‘бедный’. Однако впоследствии в специальной литературе неоднократно отмечалось, что это значение не подходит для ряда контекстов. Некоторые исследователи считали, что LÚ(. MEŠ) MAŠ. EN. KAK является социальным термином и указывает на определенную группу населения, зависимого от государства. Были предложены такие трактовки LÚ(. MEŠ) MAŠ. EN. KAK, как «полусвободные», «зависимые», «крепостные», «слуги». Однако представляется, что эти переводы также недостаточно обоснованы источниками. В статье рассматриваются два текста из древней Тапикки с упоминанием LÚ. MEŠ MAŠ. EN. KAK / MUŠKĒNŪ, которые еще не были известны в 1960-е годы на момент публикации основного исследования, посвященного гетерограмме. Возможный выход предлагается искать в обращении к данным месопотамской традиции старовавилонского времени, на основе которых для LÚ(. MEŠ) MAŠ. EN. KAK можно предложить перевод «простой, частный человек; простолюдин».

В статье на материале русской культурно-языковой традиции анализируется явление, при котором тот или иной мифологический персонаж ранее не существовал в системе верований, а был порожден языковым знаком или фрагментом текста. По своей природе имена изучаемых персонажей восходят к вербальным знакам двух типов: 1) имена персонажей, образованные от узуальных единиц лексической системы — нарицательных слов (роди́мчик ‘припадок, сопровождающийся судорогами и потерей сознания’ > персонаж Ро́дька) или имен собственных (лес Хéмерово в Архангельской области, топоним > леший Хéмеровский); 2) имена персонажей, имеющие текстовую природу, — это конструкции, синтагмы, которые существуют как взаимосвязанное целое только в составе «материнского» текста, а затем «мигрируют» за его пределы (Лель, И́лия < песенные припевы алё-ле, ай люли). Для возникновения нового персонажа требуется два стимула — собственно языковой (наличие имени, которое «ищет» себе план содержания) и культурный (семиотически насыщенный контекст: ситуация, связанная с опасностью, запретом, предзнаменованием, агрессией, магическими практиками). Комбинация этих стимулов встречается нередко, поэтому мифологическому номинативному фонду практически гарантировано постоянное обновление. Авторы показывают, что творение персонажей на основе языковых стимулов в рамках кабинетной мифологии реализует те же механизмы, что и в рамках «простонародной» традиции.

Реферативный перевод играет важную роль в международном обмене научной и отрасле-вой информацией. В статье представлены ключевые этапы в истории автоматизации процессов, состав-ляющих реферативный перевод, и даётся оценка со-временному уровню автоматизации реферативного перевода. Внимание также уделяется тому, насколько системы автоматической обработки текста смогут заменить специалиста-человека. Делается вывод о том, что благодаря технологическому про-грессу задача автоматического реферативного пере-вода стала, в перспективе, выполнимой, но твердо говорить о полном ее решении пока невозможно. Развитие технологий требует также выведения всего комплекса связанных с реферативным переводам компетенций специалиста на новый уровень.

В статье рассмотрены элементы дидактики переводческой деятельности: цель, подход, со-держание, методы обучения и их влияние на процесс подготовки переводчиков к современной жизни в быстроменяющемся мире. Проанализированы ос-новные заказчики исследований в области дидактики переводческой деятельности. Чтобы построить курс перевода в соответствии с запросами рынка, преподаватель перевода должен не только отлично знать деятельность переводчика, переводоведение, но и то, какие методы и приемы обучения применять для достижения поставленных целей. Изменилась современная парадигма образования, мы должны готовить специалистов, открытых к новым знаниям и готовых самостоятельно добывать их. Взрослеет и дидактика переводческой деятельности, которая старается от-вечать на поставленные вопросы.

Исторический очерк «Стенька Разин» Проспера Мериме (1-е изд. 1861) никогда не переводился на русский язык. Долгое время его считали сокращенным переводом на французский монографии Н. И. Костомарова «Бунт Стеньки Разина» (1858). Тем не менее сопоставительный анализ обоих текстов убеждает в том, что очерк французского писателя имеет самостоятельную историческую и литературную ценность. В отличие от Костомарова, который воссоздал широкую картину народного бунта, в центре повествования Мериме — фигура казачьего атамана. В публикации представлен перевод (по французскому изданию 1865 г.) третьей главы очерка Мериме. В ней рассказывается о Персидском походе «воровских казаков» (1668–1669), за которым последовало их триумфальное возвращение на Дон с богатой добычей. Успешный исход грабительских налетов, как и щедрость лихого атамана, способствовали росту его авторитета среди бедноты, привлекая к нему все больше и больше сторонников. В целом, события, изложенные в третьей главе, предстают как подготовка кульминационного этапа разинского движения, который пришелся на 1670–1671 гг.

В статье анализируются особенности актуализации мифонимов — имен собственных (ИС) персонифицированных образов древнегреческой мифологии — как прецедентных имен (ПИ) и компонентов в составе фразеологических единиц (ФЕ) в новогреческом языке. В течение тысячелетий мифонимы претерпели ряд изменений, расширив свою семантическую структуру. Актуальность данной работы обусловлена тем, что исследуемый материал служит ключом к более ясному пониманию национальной языковой картины мира носителя греческого языка и осознанию того, как древнегреческая мифология актуализируется в современном греческом языке. Цель исследования — выявление дополнительных смыслов, которые формируются при актуализации мифонимов как ПИ в дискурсивном пространстве новогреческой культуры. Результатом интеграции мифонимов в современный дискурс греческого языка является семантическая деривация, при которой ИС становятся именами нарицательными, а ФЕ приобретают прецедентный характер, становясь прецедентными высказываниями. Полученные результаты показывают, что самыми частотными параметрами для создания прецедентности мифонимов являются поведение, черты характера и внешность персонажей, создающие метафорический перенос и формирующие ПИ. Проведенный анализ расширяет представление о механизмах использования мифонимов как ПИ в новогреческом языке и является первым шагом для создания словаря прецедентных имен на материале греческого языка.

Предлагаемая работа посвящена книжной цензуре времен Генриха VIII: задачей автора является дополнение общих представлений о политической цензуре конкретными данными о ее формах, методах и целях, характерных для отдаленной исторической эпохи и общественной ситуации. Взаимодействие между языковой формой, медиальным форматом и политической повесткой конкретного исторического момента изучено в статье при помощи сочетания лингвистического (в плане синтаксиса и грамматики), контекстного и книговедческого подходов на примере апостериорной цензуры, которая применяется постфактум к текстам, опубликованным значительное время тому назад. На материале английской инкунабулы из Российской государственной библиотеки — «Полихроникона» Ральфа Хигдена, (издание В. де Ворда 1495 г.) — исследуется прием вымарывания (blotting out) в раннепечатных текстах. Обсуждаются датировка маргиналий и свидетельства провенанса экземпляра, подтверждается его местонахождение в Англии в эпоху церковных реформ Генриха. В теоретическом плане цензурный метод сопоставляется с языковым эллипсисом и на основе проведенного анализа оценивается в плане его цензурной эффективности. Показано, что этим методом не достигается надежное устранение информации из исторической памяти; предлагается альтернативное объяснение его мотивов и целей: не столько искоренение католических идей в жизни подданных, сколько принуждение к демонстрации послушания, воспитание покорности.

«Жизнь Арсеньева» исследована недостаточно и однобоко. В частности, не обсуждался ее языковой план, если не считать похвал, расточавшихся Бунину критиками за стилистически безупречное повествование. Между тем главный герой этого Künstlerroman’а — взрослеющий писатель, погруженный в освоение не только литературы, но также русского языка и его разновидностей. Повествование в «Жизни Арсеньева» ведется от лица того же героя, но только полностью состоявшегося — достигшего пятидесятилетия, овладевшего секретами литературного мастерства и прославившегося. Вспоминая из эмиграции о своих юных годах, Арсеньев-рассказчик заодно фиксирует русский язык своей молодости, т. е. рубежа XIX–XX вв., вытесняемый новым советским узусом. Арсеньев-рассказчик и водящий его рукой Бунин создают яркие индивидуальные речевые портреты (в статье разбираются четыре примера) и один коллективный (социалистов-подпольщиков — антагонистов главного героя). При создании речевых портретов Бунин (Арсеньев) следует единой схеме: какова речь, таков и ее носитель; но разные речевые портреты оформляются разными приемами. Особое место в статье уделено выражению Замолаживает!, произносимому отцом Арсеньева во время выпивки. Подробно рассматривается, что это за слово, когда и как оно попало в словари и мемуарную литературу, как и с какой целью Бунин (Арсеньев) создает из него уникальную метафору русской души, наконец, в какой мере все это получило отражение в английском, французском и немецком переводах романа.

В статье через призму «обратного перевода» анализируются пять переводов стихотворения Поля Верлена «Каспар Хаузер поет» (1873): Валерия Брюсова (1911), Георгия Шенгели (1940-е), Вильгельма Левика (1956), Ариадны Эфрон (1969), Александра Ревича (1970-е). Образ, являющийся одной из масок самого автора и прототипом проклятого поэта, появляющийся затем у Верлена в «Сценарии для балета» из «Записок вдовца» (1886), претерпевает у русских переводчиков ряд трансформаций. Брюсов жертвует «музыкальностью» и типом рифмовки Верлена в попытке сохранить его стройный синтаксис. Шенгели с его научным подходом трактует Каспара с позиций всего наследия Верлена и делает его жертвой века. Левик фактически включает комментарий в текст стихотворения. Эфрон, использующая пушкинский и цветаевский лексикон в своем переводе, максимально его «русифицирует». Трактовка Ревича, чья переводческая стратегия максимально близка пастернаковской, предполагает критику социума, отвергающего поэта. Так на русской почве трансформируется сам миф о «проклятых поэтах»: он теперь и пушкинский жертвенный пророк, и «больше, чем поэт» с заведомо трагической судьбой, прослеживаемой на судьбах больших русских поэтов XX в., таких как Мандельштам, Цветаева, Пастернак.

В статье пойдет речь о первом переводе на русский язык «детской дилогии» Кеннета Грэма — сборников рассказов «Золотой возраст» (“The Golden Age”, 1895) и «Пора грёз» (“Dream Days”, 1898), осуществленном в 1898 и 1900 гг. Александрой Васильевной Гольштейн (под псевдонимом А. Баулер). Эти книги, принесшие автору всеанглийскую и европейскую славу, оказали существенное влияние и на русскую критическую и философскую мысль Серебряного века. В нашем исследовании мы попробуем понять, какова была в том роль переводчицы и насколько точно ей удалось отразить поэтику и стиль шотландского автора. С этой целью мы рассмотрим художественные средства, при помощи которых был осуществлен перевод, отметим удачи и неудачи переводчицы — и увидим, насколько точным дошел до русского читателя оригинальный текст. Особое внимание будет уделено индивидуальным решениям — выбору эмоционально окрашенной лексики, попытке адекватно передать стилистику и поэтику автора, обыграть использованные им аллюзии, реминисценции, цитаты и пр., — оборачивающимся для Баулер- Гольштейн успехом или неудачей, но в равной степени характерным в контексте переводоведческого анализа и теории культурного трансфера.