SCI Библиотека

Доктрина «отсутствия Я» ( anātman ), представляющая собой основу онтологии буддийских школ всех возможных направлений, в ее приложении к практической деятельности подразумевает существование такой организующей познание конструкции, которая по своей сути отличается как от ортодоксальных систем индийской мысли ( āstika ), так и от корреляционистских представлений современной трансцедентальной эпистемологии. В этом исследовании абхидхарма как жанр буддийской литературы и дисциплина буддийского знания (Абхидхарма) представлена в качестве когнитивной модели, порождающей образ мира, в котором проблема «Я» ( ātman ) «снимается». Такое «снятие» вовсе не означает устранение «Я» (эго, личности), а предлагает рассматривать его как «сборку», композицию или автономную целостность, состоящую из гетерогенных элементов разной природы, каждый из которых в свою очередь является «сборкой», причем отношения между отдельными «сборками» и внутри «сборки» являются отношениями внешними. В центре исследования вопрос: возможно ли (или как возможно) существование стратегии познавания, которая не предполагала бы в качестве своей основы дихотомию «познающий субъект - познаваемый мир», а в качестве цели полагала бы выход за пределы феноменального существования. В исследовании утверждается, что Абхидхарма как буддийская методологическая дисциплина знания представляет собой систему описания элементов структуры именно такой стратегия познавания. Источником вдохновения для написания статьи стали размышления автора при его работе над переводом текста «Абхидхармасамуччая» ( Abhidharmasamuccaya) Асанги (IV в.) и большого комментария к нему - «Абхидхармасамуччаявьякхья» ( Abhidharmasamuccayavyākhyā) , приписываемого Стхирамати (VI в.).

Рассмотрены некоторые из центральных вопросов, касающихся понятия смерти, обсуждаемых в тхераваде (палийском буддизме), а также в буддизме махаяны. В каком смысле смерть рассматривается как пример духкхи (санскрит) или дуккхи (пали)? Утверждается, что, во-первых, слово духкха/дуккха ( duḥkha/dukkha ) используется как прилагательное («неудовлетворительный»), а не как существительное («боль» или «страдание»). Во-вторых, под смертью Будда подразумевает не сам акт умирания, а переживание кем-то смерти или саму идею смерти. Будда также говорит о бессмертии как о цели. Для него бессмертие означает не признание чего-то вечным, а развитие правильного отношения к смерти с помощью таких медитаций, как медитация о нечистоте ( аśubhabhāvanā ) и медитация созерцания умирания ( maraṇānussati ). Если прекращение цикла перерождений и повторных смертей ( punarmṛtyu ) -так часто обозначают сансару) является конечной целью, которую достигает архат, то это должно относиться и к Татхагате. В таком случае возникает проблема: каким образом вопрос о существовании Татхагаты после смерти может считаться неразрешимым ( avyākṛṭa )? Автором высказано мнение, что причиной неразрешимости этой проблемы является глубокая, неизмеримая, непостижимая природа, приписываемая Татхагате. Также обсуждено основное различие между отношением к смерти в шравакаяне и махаяне. Наконец, рассматрен вопрос о том, допустимо ли в буддизме прекращение собственной жизни при определенных условиях.

Цель настоящего исследования состоит в выявлении буддийских принципов этического анализа умышленного убийства как аморального поступка. Автор рассматривает этот вопрос, пользуясь методом проблемно-тематического исследования экзегетических трактатов выдающихся буддийских мыслителей Васубандху (IV-V вв.) и Яшомитры (VIII в.). Показано, что этический анализ умышленного убийства базируется на религиозной антропологической концепции - буддийском учении о человеческом действии, продуцирующем кармическую ретрибуцию. В экзегетических текстах греховный умысел трактуется как аморальное ментальное побуждение, порождающее словесно выраженное намерение убить конкретного человека или определенное животное. Согласно канонической позиции, существуют три ментальных корня аморальных поступков: алчность, ненависть и невежество. В соответствии с этим принципом буддийскими экзегетами были выделены три типа умышленного убийства. Этический анализ греховного умысла направлен на определение преимущественной обусловленности намерения каким-либо из трех ментальных явлений, известных в качестве корней аморального действия. Все три типа убийства приносят «черный» (неблагоприятный) кармический плод, т. е. несчастную форму нового рождения, усугубляющую физическое страдание. Огромное внимание уделено автором проблеме кармической ответственности индивидов, приказывающих совершать убийства, и исполнителей таких приказов. В рассмотренных источниках словесный приказ убивать и его физическое исполнение интерпретируются как равно аморальные действия, продуцирующие коллективную кармическую ответственность. В исследовании рассматривается и особый класс умышленных убийств, чреватых неотвратимой адской ретрибуцией. К нему отнесены убийства благодетелей (матери, отца, архата) и буддийских подвижников, практикующих аскезу. Эти злостные грехи трактовались как непреодолимое препятствие для достижения сотериологической цели даже в далеком трансцендентном будущем. Показано, что буддийские экзегеты разработали принципы диагностики этих грехов и охарактеризовали аморальные личностные особенности грешников (неуважение по отношению к родителям, буддийским проповедникам и религиозным подвижникам, еретическое отрицание духовных ценностей, бесстыдство, наглость, невежественное своеволие, человеконенавистничество).

Введение в тему данного номера представляет собой обзор исследований шести российских, а также литовского и индийского авторов по разным проблемам философии буддизма махаяны. Поясняя статус терминов «махаяна» и «хинаяна», автор подчеркивает, что они являются результатом концептуализаций сторонников махаяны, имеющих апологетический характер, и поэтому название «хинаяна» не признается ни теми буддистами, кого оно призвано характеризовать, ни учеными, стремящимися к нейтральной позиции. Это создает некоторые трудности, заключающиеся в отсутствии единого общепринятого обозначения для данного направления. Однако, несмотря на апологетический характер противопоставления махаяны - хинаяне, разница между этими направлениями буддизма схвачена весьма точно: первое представляет собой учение об индивидуальном пути освобождения от сансары через личное самосовершенствование, просветление и уход в нирвану (путь архата), а второе - религию с более развитой инфраструктурой, пантеоном и обрядами, в которой нирвана и индивидуальное освобождение, оставаясь конечной целью, отодвигаются на далекий план, в центр же выдвигается идея сострадания и фигура бодхисаттвы, который, приняв обет помогать всем живым существам избавиться от страданий, продолжает оставаться в этом мире и претерпевать перерождения. Однако несмотря на эту разницу, в обоих направлениях сохраняется важность Абхидхармы - буддийской дисциплины знания, содержащей классификацию и анализ дискретных состояний сознания (дхарм). Тема Абхидхармы как жанра аналитической литературы буддизма и как дисциплины знания затронута тремя авторами (Островской, Гокхале и Коробовым), два из которых (Островская и Гокхале) фокусируются, на проблемах убийства и смерти, соответственно, а третий (Коробов) - на вопросах методологии Абхидхармы. Иванов предлагает новую интерпретацию композиции трактата Шантаракшиты «Таттва-санграхи» с комментарием Камалашилы «Панджика». Янгутов и Лепехов исследуют специфику рецепции буддизма в Китае, Тибете, Монголии и России. Нестеркин публикует тезисы Б. Барадийна к лекции Агвана Дорджиева, раскрывающие трактовку буддизма бурятскими буддистами-обновленцами. Бурмистров анализирует взгляды на историю буддизма индийских историков философии, Волкова - концепции буддийской этики в современной аналитической философии.

Цель исследования — изучить ассоциации типа личности Д и уровня депрессии с копинг-стратегиями преодоления стресса у больных ишемической болезнью сердца (ИБС). Материалы и методы. В исследование включены 112 пациентов (68 мужчин и 45 женщин) в возрасте от 25 до 81 года, поступивших на плановое чрескожное коронарное вмешательство в ФГБНУ «НИИ КПССЗ». Для определения типа личности Д использовали опросник DS‑14. Для определения уровня тревоги и депрессии использовали госпитальную шкалу HADS (Hospital Anxiety and Depression Scale). Для оценки копинг-стратегий использовали опросники «Способы совладающего поведения» (Ways of Coping Questionnaire, WCQ) и «Индикатор стратегий преодоления стресса» (The Coping Strategy Indication, CSI). Больных разделили на группы в двух вариантах: 1) с наличием или отсутствием типа личности Д и 2) с наличием субклинической или клинической депрессии и ее отсутствием. Результаты. Наличие типа личности Д выявлено у 35,4 % больных, отсутствие — у 64,6 % пациентов. Наличие депрессии выявлено у 25,5 % больных, от- сутствие депрессии — у 74,5 % больных. Больные с типом не-Д чаще применяли редкое использование стратегий «Самоконтроль» (р = 0,04) и «Бегство-избегание» по сравнению с типом Д (р = 0,05). Больные с депрессией чаще использовали стратегии «Разрешение проблем» (43 % и 11 %, р = 0,020), «Поиск социальной поддержки» (43 % и 5 %, р = 0,001) и «Избегание» (21 % и 2 %, р = 0,012), редко использовали «Конфронтационный копинг» (36 % против 9 %, р = 0,001), без депрессии — умеренное использование данной стратегии (66 % против 43 %, р = 0,033). Независимыми факторами, ассоциированными с типом Д, оказались уровень тревожности (р = 0,022), наличие депрессии (р = 0,044) и умеренное предпочтение копинг-стратегии «Принятие ответственности» (р = 0,019). Модель бинарной логистической регрессии была статистически значимой (χ2(3) = 19,3, p < 0,001). Независимыми факторами, ассоциированными с депрессией, были уровень негативной возбудимости (р = 0,001) и редкое использование стратегии «Конфронтационный копинг» (р = 0,001). Модель бинарной логистической регрессии была статистически значимой (χ2(2) = 21,9, p < 0,001). Заключение. У больных ИБС с депрессией выявлено преобладание копинг-стратегий: «Стратегия поиска социальной поддержки», «Стратегия избегания», «Стратегия разрешения проблем» и реже — «Конфронтационный копинг». При типе личности Д реже использовали копинг-стратегию «Самоконтроль» и чаще — стратегию «Бегство-избегание».

Статья посвящена проблеме наличия и преодоления барьеров у участников образовательного процесса при формировании математических представлений у детей с ментальными нарушениями и поиску научно-методических и дидактических средств для преодоления «выученной беспомощности» у педагогов, родителей и детей. Педагоги, работающие в классах с детьми с умственной отсталостью (УО), часто сталкиваются с проблемой невозможности обучать математике детей данной нозологии, что приводит к формализму, отчужденности учителя и неверию в результаты ребенка и свои силы его чему-то научить. В то же время, остро встает проблема психолого-педагогического и дидактического сопровождения и недостаточная разработанность психолого-педагогических условий для формирования математических представлений у младших школьников с нарушением интеллекта. В статье показано, что поэтапное формирование математических знаний возможно, и оно оказывает корректирующее воздействие на наиболее слабые стороны психической деятельности детей, содействует развитию различных сторон восприятия и мышления, а, следовательно, всей познавательной системы в целом. Математическая подготовка детей с нарушением интеллекта имеет исключительную практическую важность, поскольку человеку в обыденной жизни постоянно приходится оперировать арифметическими выражениями, осуществлять счет и различные операции с числовыми величинами, овладение ребенком математическими представлениями, знаниями и умениями является немаловажным фактором его социализации. Анализ более чем 25 работ отечественных и зарубежных статей позволил сделать вывод о том, что в коррекционной педагогике накоплен определенный опыт работы по формированию элементарных математических представлений у умственно отсталых школьников, однако, недостаточно разработаны вопросы психолого-педагогического и дидактического сопровождения формирования математических представлений у младших школьников с нарушением интеллекта. Было проведено исследование на примере использования новых дидактических пособий, таких как пособие «Нумикон». Это и обусловило выбор темы исследования, которое показало пути решения проблемы «выученной беспомощности».

В данной статье рассматриваются вопросы гендерного подхода к формированию эстетических эталонов у детей с задержкой психического развития. В работе дается определение понятия «эстетический эталон» в отношении использования игрушки как дидактического средства в процессе формирования чувства принадлежности ребенка к женскому или мужскому полу, формирования на основе эстетических эталонов моделей поведения уже на ранней стадии развития, в дошкольном возрасте. Отмечается важность формирования эстетических эталонов у дошкольников с задержкой психического развития для развития всесторонне развитой личности. Особое внимание уделяется анализу современной игрушки как главного атрибута развития любого дошкольника, а также ее влияние на формирование гендерной идентичности и эстетических эталонов. Проведен анализ современных игрушек, которые были разделены по внешнему виду на 3 категории: гендерные различия размыты и четко не прослеживаются; гендерные отличия четко разделимы; гендерные различия противоречивы. Анализ показал размытость эстетических эталонов, заложенных в игрушках, и поставил задачу дальнейшего изучения данной проблемы. Вторым этапом нашего исследования стал опрос девочек и мальчиков старшего дошкольного возраста с задержкой психического развития. В опросе приняли участие 10 мальчиков и 10 девочек 6-7 лет. В ходе опроса были получены следующие результаты: 30 % девочек играют в традиционные игры для мальчиков (машинки, роботы), 40 % мальчиков играют в куклы и тематические игры для девочек. Статья является актуальной для специалистов, работающих с детьми с ЗПР и занимающихся разработкой индивидуальных образовательных программ, а также для родителей, имеющих детей с задержкой психического развития.

Статья продолжает публикацию материалов исследования эмоционального интеллекта человека (предыдущая статья опубликована в 225 номере журнала).

Проанализированы взаимосвязи показателей эмоционального интеллекта и удовлетворенности жизнью спортсменов разных видов спорта.

Выявлены особенности проявления адаптации личности в различных специализациях. Описаны закономерности, позволяющие понять особенности поведения и адаптации в спорте, которые необходимо учитывать в работе со спортсменанами.

В статье рассматривается содержание психологического обеспечения подготовки спортсменов на тренировочном этапе, целью которого является создание предпосылок для роста спортивного мастерства на следующем этапе - совершенствования спортивного мастерства.

Ведущей идеей психологического обеспечения подготовки спортсменов является соответствие задач этапу многолетней подготовки. Сформулированы направления психологического обеспечения при работе со спортсменами на тренировочном этапе подготовки. Обоснованы основные направления, задачи, средства, методы психологического обеспечения подготовки спортсменов.

Введение. В статье представлен теоретико-эмпирический анализ проблемы исследования личностной ответственности в отечественной и зарубежной психологии. Описаны результаты проведенного экспериментального исследования личностной ответственности курсантов образовательных организаций ФСИН России.

Цель исследования состояла в выявлении структурных элементов личностной ответственности курсантов образовательных организаций ФСИН России. Эмпирическое исследование было проведено в Академии права и управления ФСИН России. В нем приняли участие 165 курсантов с 1-го по 5-й курс. На каждом курсе было по 33 испытуемых. Научная проблема состоит в изучении личностной ответственности курсантов образовательной организации ФСИН России и определении ее структурных элементов.

Методы и методики исследования. Для определения структурных элементов личностной ответственности курсантов образовательных организаций ФСИН России использовался следующий комплекс методов и методик: «Многомерно-функциональная диагностика ответственность-110 (ОТВ-110)» (В. П. Прядеин, О. В. Мухлынина); «Методика 16 PF (форма С)» (Р. Кеттелла); «Мотивация успеха и боязнь неудачи» (А. А. Реан); «Опросник нравственной надежности (ОНН)» (Е. Ю. Стрижов); «Тест-опросник самоотношения - ОСО» (В. В. Столин, С. Р. Пантилеев).

В результате проведенного исследования выявлено: в структуру личностной ответственности курсантов образовательных организаций ФСИН России входят: 1) регуляторно-динамический; 2) личностный; 3) мотивационно-смысловой компоненты.

Регуляторно-динамический компонент включает эргичность, стеничность, интернальность. Личностный компонент составляют эмоциональная устойчивость, самоотношение, самоконтроль эмоциональных реакций, уровень эмпатии, способность решать личностные и операциональные трудности.

Мотивационно-смысловой компонент состоит из социоцентричности, осмысленности, признания ответственности перед нормами, понимания необходимости соблюдения норм, уровня мотивации достижения.