SCI Библиотека

В статье предпринимается попытка реконструкции апологетической литературной репутации Ф. Г. Клопштока, сочетающейся с читательским безразличием к его творчеству. Литературная репутация - многоаспектное явление, которое складывается под воздействием различных факторов, может оказываться результатом случайных обстоятельств. При безоговорочном причислении Клопштока к классикам - великим сентименталистам и эпикам - и изучении его поэзии в общеобразовательных учреждениях XIX века оды и гимны Клопштока практически не переводились на русский язык, а настоящее обращение к творчеству немецкого поэта в России началось только в XX веке. Представленное исследование, опирающееся на фундаментальные работы И. Н. Розанова и А. И. Рейтблата, анализирует парадоксальность литературной репутации Клопштока. Образ поэта, сдержанно обрисованный Н. М. Карамзиным, под пером последующих критиков приобретает черты святого. Обзор переводных критических отзывов о Клопштоке показывает способы искажения оригинала с целью создания хвалебного взгляда на поэта и его творчество. В статье описывается начало формирования литературной репутации Клопштока: самый главный этап, повлиявший на вхождение немецкого поэта в круг чтения культурного человека в России XIX века. Последовательные попытки поместить Клопштока в удобные рамки великих эпиков приводят к своеобразным результатам: Клопшток входит в круг обязательного учебного чтения и при этом исчезает из поля зрения литературоведов. До середины ХХ века Клопшток остается каноническим литературным именем без должного внимания исследователей.

Течение «новая деловитость» периода «Веймарской республики» в Германии приходится на т. н. «золотые двадцатые» и охватывает литературу, живопись, кино, архитектуру и др. Пришедшая на смену экспрессионизму «новая деловитость» становится его демонстративной противоположностью и провозглашает возврат к позитивной и конкретной реальности. Данный нами перевод стихотворения Э. Кестнера «Sachliche Romanze» служит примером «полезной лирики» течения «новой деловитости» с характерными для него чертами.

В статье проанализированы причины и цель создания немецким писателем Я. М. Р. Ленцем последнего крупного произведения, повести «Деревенский проповедник» (1777). Повесть была написана в пору, когда ее автор осознал невозможность жить литературным трудом, несовершенство исповедуемой им эстетики «Бури и натиска», постоянство неудач в личной жизни и непреложность разрыва с кругом прежних друзей, вследствие чего возникла необходимость начать жизнь сначала. В «Деревенском проповеднике» нашел отражение интенсивный интерес Ленца к передовым социально-экономическими теориям и практикам, в частности, к деятельности физиократов. В отличие от самого писателя, его герой, пастор Маннгейм, отверг путь литератора-идеалиста и всецело посвятил себя заботе о материальном процветании своего сельского прихода, агрикультурным нововведениям, воспитанию наследника в духе Руссо. Таким образом, Ленц создал своего рода желаемую автобиографию, актуальный проект идеального «я», резко контрастирующего с «я» реальным. Этот проект, несмотря на некоторые утопические черты, в целом вполне реалистичен. «Деревенский проповедник» знаменует собой попытку перехода от основанной на сильных чувствах и проникнутой меланхолией эстетики «Бури и натиска» к просветительскому оптимистическому рационализму. Однако новый проект «я» на практике Ленц реализовать не сумел.

Статья посвящена осмыслению проблематики новеллы Т. Манна «У пророка». В ходе исследования в художественном мире данного произведения выявляется оппозиция «умозрительное» - «реальное». Она четко проявляется в системе персонажей новеллы, для репрезентации образов которых Т. Манн использует прием антитезы. Установлено, что немецкий автор посредством воссоздания положительного образа писателя-новеллиста утверждает приоритет модели поведения, ориентированной на сохранение связей с реальной действительностью, а не на духовную отрешенность и эпатажное декларирование абстрактных декадентских идей.

Спустя сто лет после смерти Кафка превратился из писателя в образ, к которому продолжают обращаться интеллектуалы, литераторы и философы. Более того, в обиход вошло слово «кафкианский», отсылающее не к самому Кафке, и даже не к его книгам, а, скорее, к нашему личному страху перед непонятным и абсурдным. Кафкианское - это немыслимые и бредовые ситуации, происходящие наяву. Мы как исследователи и как философы исследуем сущность кафкианского через обращение к текстам, или, скорее, к Тексту - к «Кафкианскому тексту». Задача данной статьи - проанализировать произведения Кафки, их интерпретации, способы прочтения, которые создали кафкианское.

Цель. Проанализировать художественное отражение деятельности политического движения «Фракция красной армии» (РАФ) в творчестве современного немецкого прозаика Б. Шлинка на примере романа «Три дня» и выявить основные причины его появления в 1960- е гг. в Германии. Процедура и методы. Для раскрытия темы используются аналитический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, описательный и психологический методы исследования художественного текста. Автором исследования даётся анализ общественной жизни в Германии после второй мировой войны. В статье указывается, что тема становления нового экономически сильного, современного немецкого государства отразилась не только в общественной жизни, но и в литературе. Вместе с тем в рамках исследования практического материала были обозначены причины, которые привели к возникновению радикального движения в стране, были раскрыты «теневые» стороны экономически успешной ФРГ. Актуальность обозначенной в статье проблемы обусловлена отражением и репрезентацией деятельности РАФ в современной немецкой литературе на примере романа Б. Шлинка «Три дня». Основное содержание исследования составляет контекстуальный анализ романа по заданной теме, кроме того, кратко даны интерпретация проблемы «конфликта поколений» и сравнение по данной тематике у других немецких классиков.
Результаты. По итогам исследования сделан вывод о том, что в романе «Три дня» Б. Шлинку удалось показать сложную коллизию между «принятием» и «пониманием» немецкой истории разными поколениями, писатель психологически тонко отметил невозможность объективно проанализировать одно и то же историческое событие глазами «отцов» и «детей». Кроме того, выявлено, что в романе писатель умело подводит читателя к осознанию бессмысленности вооружённой войны против «бывших» нацистов и неонацистов теми же способами, которые применяли ранее они.
Теоретическая и/или практическая значимость. Исследование подтверждает, что проблема поколений является актуальной для современной Германии и занимает в творчестве Б. Шлинка далеко не последнее место. Тема «отцов» и «детей» присутствует в произведениях Шлинка также вне связи с темой нацизма и носит психологический характер. Необходимо отметить, что в отечественном литературоведении широко анализируется тема нацизма на примере романа «Чтец», однако недостаточно проанализированы другие романы, посвящённые проблеме поколений. В свою очередь, результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества Шлинка, а также в курсе преподавания истории зарубежной литературы XX–XXI вв.

Представление о лирическом произведении как о монологическом высказывании поэтического субъекта сложилось еще в XVIII в. Однако устоявшегося в теории литературы понимания лирики оказалось недостаточно для дискуссий о поэзии XX века: она отразила кризисы и катастрофы столетия, которые поставили под вопрос все основы человеческого. Соответственно, и привычный антропоморфный поэтический субъект, повторяющий очертания личности, начал трансформироваться. Лишь постепенно ученые переходят к новым моделям интерпретации, в рамках которых рассматривают стихотворение как взаимодействие поэтических голосов. Одним из поэтов, чьи поэтологические представления противоречили устоявшемуся определению лирики, был Пауль Целан (Paul Celan, 1920–1970). Он настаивал на необходимости диалога и, шире, полифонии в стихотворении, которое, согласно Целану, обращено к Другому и таким образом преодолевает тотальность монолога. Предтечей для размышлений Целана о поэзии стала философия диалога, в частности, работы Мартина Бубера (Martin Buber, 1878–1965). Объединяя традиции европейской философии и иудаизма, он противопоставлял идеалистическому абсолютному Я субъект, существующий исключительно в отношении Я — Оно или Я — Ты. После Второй мировой войны философию диалога продолжил разрабатывать Эммануэль Левинас (Emmanuel Lévinas, 1905– 1995). Согласно Левинасу, основополагающая соотнесенность Я с Другим освобождает субъект от претензии на тотальное господство и сохраняет множественность личностей, не растворяющихся в унифицирующем свете Разума. Цель статьи — провести анализ стихотворений Целана в контексте философии Бубера и Левинаса. Интердисциплинарный ракурс позволяет охватить не только проблематику поэтического субъекта и субъектности, но и рефлексию о языке. Для анализа были выбраны стихотворения из сборника «Поворот дыхания» (Atemwende, 1967), поскольку поздний период творчества Целана, когда его письмо стало еще более «темным», изучен значительно меньше, чем его ранние творчество.

В статье рассматривается специфика отражения гетевских аллюзий в раннем сказочном творчестве Э. Т. А. Гофмана. Отмечаются отсылки Гофмана к произведениям Гете «Сказка о зелёной змее и прекрасной Лилии» (1795), «Триумф чувствительности» (1778), «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1975–1976) и др. Гофман, признавая Гете как гения немецкой культуры, порой с иронией относится к его культу, вкладывая в уста своих персонажей критические высказывания о признанном писателе и учёном, создает прозрачные реминисценции, а также цитирует в ироническом контексте его произведения («Собака Берганца», «Взаимосвязь вещей» и др.). В статье делается вывод, что Гофман продолжает размышления над рядом проблем, восходящих к творчеству Гете: профанация искусства (ирония над героем-подражателем, осмысление роли Шекспира в формировании немецкого театра («Необыкновенные страдания директора театра») и др.), проблема мелкости в парадоксальной связи с величием («Крошка Цахес»), механизация человека и общества и мотив любви к кукле («Песочный человек»), образ псевдоромантического героя и осмысление природы как источника истинного вдохновения («Королевская невеста», «Золотой горшок»).

Данная статья посвящена рассмотрению временных и пространственных параметров в новеллах австрийского писателя Стефана Цвейга «Амок» и «Письмо незнакомки». Используя метод лингвистического анализа, автор выявляет грамматические средства вербализации художественного времени и пространства. В фокусе внимания исследования находятся имена существительные, имена прилагательные, временные формы глагола, имена числительные.

В работе анализируется оригинальный текст новелл, а также приводятся примеры из перевода Д. Горфинкеля на русский язык. Во время проведения лингвистического анализа выявлена ведущая роль имен существительных с локальным значением в процессе вербализации художественного пространства, выделено значение временных форм глагола как преимущественно основных языковых средств изображения художественного времени. В новеллах «Амок» и «Письмо незнакомки» нашла языковое воплощение одна из важных категорий художественного текста — хронотоп.

Данная категория также носит название время-пространство, что указывает на неразрывную связь и единство темпоральных и локальных характеристик текста. Временные параметры, будучи четвертой характеристикой художественного пространства, используются Стефаном Цвейгом во многих случаях вместе с локальными параметрами. Благодаря задействованию топонимов художественное пространство в новеллах описывается конкретно. Временные параметры точно не определяются. Они изображаются сжато, иногда в форме ремарок, показывая тем самым быстрый темп повествования в произведениях. Обе новеллы также объединяет сходство композиций: в них прослеживается рамочная композиция с использованием ретроспекции. Взгляд в прошлое главных героев создает интригу и придает сюжету остроту.

В статье рассматриваются особенности раскрытия темы «искусство» австрийскими писателями начала XX века (на примере романа Артура Шницлера «Путь на волю»).