Научный архив: статьи

В статье исследуются культурные архетипы, которые легли в основу формирования духовных ценностей русского воинства. Автор выделяет три ключевых аспекта: образ Матери, образ Отца и религиозное понимание священного брака между ними, известного как иерогамия. В статье прослеживается эволюция этих трех начал на различных этапах развития страны и ее вооруженных сил. Автор выдвигает предположение, что состояние обороноспособности и уровень патриотических чувств воинов во многом зависели от гармоничного сочетания этих трех элементов. В заключение автор делает вывод о том, что современное духовное состояние Вооруженных сил Российской Федерации напрямую связано с их соответствием традиционным основам.

Среди большого числа священнослужителей из великорусских губерний, посланных на белорусские земли после ликвидации в 1839 г. действия Брестской церковной унии и массового перехода местного белорусского униатского населения в православие, архимандрит Супрасльского монастыря Николай (Далматов) (1835–1906) выделяется своими особыми заслугами не только перед церковью, но и белорусской культурой в целом. Он в конце XIX ― начале ХХ в. по сути заложил практические и научные основы нынешнего возрождения древнего Супрасльского Благовещенского монастыря, Супрасльской лавры ― крупнейшего на настоящий момент православного центра не только в Польше, но и в странах Европейского Союза. Сын дьячка из орловской глубинки, выпускник Орловской семинарии архимандрит Николай более сорока лет, с 1860 г., служил в белорусской православной среде, в Слуцке, Пинске, Минске и, наконец, в Супрасле, где с 1881 г. он становится настоятелем Благовещенского монастыря и «благочинным монастырей Литовской епархии». Его многогранная четвертьвековая деятельность в Супрасле по восстановлению монастырской жизни, огромная проповедническая работа среди местного населения, создание столь успешно действовавшего Супрасльского Благовещенского Братства снискали архимандриту Николаю заслуженное признание и даже любовь не только, как он сам писал, его «добрых белорусов», но и римо-католиков, а особенно иудеев. Этих «наших ближних, наших сограждан» он в своих пламенных проповедях против «еврейских погромов» всячески как христианин и православный пастырь защищал. Вдумчивый исследователь истории белорусских монастырей, храмов и памятников письменности, архимандрит Николай оставил и богатое печатное научное наследие, главная составляющая которого объемная монография «Супрасльский Благовещенский монастырь: Историко-статистическое описание» (СПб., 1892), не потерявшая своего значения по сей день.

Как прецедентный текст «Бедная Лиза» стала одновременно утверждением и преодолением сентименталистского канона в русской литературе. Это обусловило неоднозначность трактовки ее этической и аксиологической составляющих, что усугубляется сложностью решения вопроса о религиозных взглядах писателя. В связи с этим в качестве материала помимо самой повести привлекаются отдельные фрагменты из «Истории государства Российского», повесть «Наталья, боярская дочь» и диалог «Филалет к Мелодору» Н. М. Карамзина, анализ которых позволяет более детально изучить проблему. Цель - рассмотреть проблемы нравственно-религиозного содержания повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза». Методология исследования формируется на базе историко-литературного, сравнительно-типологического и культурологического подходов к изучению художественного произведения. В ходе исследования поэтапно рассматриваются ключевые аспекты нравственно-религиозной составляющей содержания повести. В первую очередь, внимание сосредоточено на образах родителей героини, их мировоззрении и его влиянии на внутрисемейные отношения. Утверждается мысль, что отношения матери и отца Лизы, их взгляды на воспитание дочери выстраиваются автором повести в соответствии с представлениями «народного православия». Моделью подобного мировоззрения можно считать принципы организации жизни, описанные в Домострое. Для аргументации исследовательской позиции проводится сравнительный анализ фрагментов этого литературного памятника с повестью. Важным для выбранного исследовательского вектора становится анализ пространственных образов повести «Бедная Лиза» в аспекте соотнесения с обрядовой традицией. Сделан вывод, что происходящая в сознании героини смена знаковых ориентиров не случайна и свидетельствует о постепенном замещении христианской морали языческой системой ценностей. Доказано, что мотив чистоты, традиционно интерпретируемый в качестве ключевого в образе Лизы, коррелирует в произведении с мотивами забвения, заблуждения, религиозно-этическими мотивами умирания души, возмездия, с темами вины и греха. Результаты проведенного исследования позволяют оспорить сложившийся научный стереотип. Итогом стал вывод, что в повести Н. М. Карамзина происходит диалог двух мировоззренческих систем - художественной в своей основе парадигмы сентименталистской этики и религиозно-нравственных представлений неортодоксального христианства. Формально оценка поступков Лизы дана в произведении с позиции сочувствующего повествователя, выражающего сентименталистский взгляд на мир. Но за этим просматривается комплекс более сложных проблем, связанных с ментально обусловленной религиозной этикой, также являющейся нравственным фоном раскрытия образа героини.

В статье исследован духовный опыт узниц ГУЛАГа: сохранение православных традиций, примеры благочестия и проявления милосердия.

Цель. Установить основания для цивилизационного выбора России между Востоком и Западом, исторически обусловленные религиозно-политическим контекстом.
Процедура и методы. Исследование базируется на историческом, ценностно-целевом, витальном, нормативном, текстологическом, сравнительном и культурологическом приёмах анализа. Основными источниками являются русские летописи и зарубежные памятники письменности, содержащие сведения об истории Древней Руси.
Результаты. С учётом исследовательского контекста установлены факты, свидетельствующие о религиозно-политической близости Руси и мусульманского Востока.
Теоретическая и/или практическая значимость. Результаты проведённого исследования инициируют дискуссию об этноязыковом значения слова «немцы», семантика которого в Древней Руси после принятия православия подверглась трансформации.

Сегодня особенно важно обращение к историческому опыту, в этом плане данное исследование будет интересно всем, кто занимается изучением как истории православия, так и истории Кубани и ее духовной школы. Статья посвящена рассмотрению истории духовного образования на Кубани. В работе основное место отводится анализу становления и развития кубанского приходского и уездного духовных училищ. В работе выделяются основные периоды в истории кубанской духовной школы, показывается специфика каждого из них. Автор не только освещает особенности кубанских учебных заведений, готовящих служителей Церкви, но и обозначает факторы, влияющие на это. Особое место в работе занимает анализ трудностей, стоящих на пути развития кубанского духовного образования. В исследовании рассматривается учебный и воспитательный процесс в уездном и приходском духовном училищах, приводятся фамилии преподавателей и учащихся, особо подчеркивается важная роль войскового протоиерея К. В. Россинского в становлении кубанской школы. Его жизнь и бескорыстная деятельность на поприще просвещения должны стать примером для всех педагогов.

В XIX — начале XX века этнокультурный облик Восточной Галиции в значительной степени определялся идейным наследием деятелей местного галицко-русского движения, которые исходили из существования триединого русского народа в составе великороссов, малороссов и белорусов. Одним из ведущих представителей и идеологов галицко-русского движения был Иоанн Григорьевич Наумович (1826–1891), входивший в число самых ярких общественных и церковных деятелей Червонной Руси. Будучи греко-католическим священником, позже перешедшим в православие и по политическим мотивам эмигрировавшим из Австро-Венгрии в Россию, И. Наумович выступал как защитник галицко-русского крестьянства в качестве депутата галицкого сейма и австрийского рейхсрата; как инициатор и идеолог «обрядового» движения в греко-католической церкви, направленного на защиту восточного обряда от латинизации; а также как просветитель галицко-русского народа. По инициативе И. Наумовича в 1874 году в Галиции было создано культурно-просветительское Общество имени М. Качковского, которое способствовало развитию образования и подъёму экономического и культурного уровня галицких русинов. В своих произведениях И. Наумович проанализировал социокультурные причины и политические предпосылки унии, механизм её реализации и её последующие разрушительные последствия для коренного православного населения Западной Руси. Полоцкий церковный Собор Наумович оценивал как торжество исторической справедливости, как акт исправления трагических последствий Брестского церковного Собора путём воссоединения белорусских униатов с «прародительскою восточно-православною церковью». Наумович подчёркивал исконное православие «наших предков» со времени крещения Руси вплоть до 1596 года, когда была разорвана связь церкви в Западной Руси «с восточно-православною церковью, разорвана незваными пришельцами с запада, навязавшими нашим отцам унию». Однако, как утверждал Наумович, то, что было навязано лестью и насилием «чужими людьми не ради истины Христовой и спасения душ, а ради властолюбия римских пап и политических расчётов польской республики, стало падать после соединения литовско-русских областей Польши с Россией». Во главе униатской церкви, по словам Наумовича, встали мужи, «исполненные апостольским духом, открывшие глаза народу и призвавшие его к воссоединению». Именно таким апостольским мужем, по мнению Наумовича, был митрополит Иосиф (Семашко) со своими сподвижниками, трудами которых совершилось воссоединение с древнею Православною Церковью всех западнорусских областей.

В статье рассматривается предыстория Полоцкого объединительного Собора 1839 года, прослеживается ход его работы, определяется значение этого события для Русской Православной Церкви и Белорусского Экзархата Русской Православной Церкви. Делается вывод о том, что упразднение униатского церковного объединения в пределах Российской империи во второй четверти XIX века явилось следствием уникального стечения исторических обстоятельств: колебаний правительственной политики России, недоверия униатам со стороны руководства Католической Церкви, противоречий внутри греко-католического духовенства. Значение Полоцкого объединительного Собора 1839 года имеет несколько измерений. Во-первых, это событие расширило сферу влияния православия в западных губерниях Российской империи в XIX веке, обеспечив государственную и религиозно-культурную интеграцию западных и восточных частей русского народа вплоть до наших дней. Во-вторых, Полоцкий Собор завершил период истории Русской Православной Церкви, который можно назвать эпохой разделения. Она началась в середине XV веке каноническим обособлением Киевской митрополии, оставшейся в составе Константинопольского Патриархата, от автокефальной Московской митрополии. Это привело к деградации церковной жизни на белорусско-украинских землях и введению в конце XVI века Брестской церковной унии. Брестская церковная уния была призвана подменить собой православие, бесповоротно вытеснить его из жизни западнорусского населения. В реальности же она дополнительно разделила его, но уже между разными конфессиями, а также стала инструментом денационализации предков современных белорусов и украинцев. Формально каноническое разделение Русской Церкви было преодолено в конце XVII века, когда в 1686 году православные Речи Посполитой вошли в состав Московского Патриархата. А вот плод канонического разделения — разделение белорусско-украинского населения на православных и униатов был окончательно устранён только на Полоцком Соборе униатского духовенства в 1839 году. В-третьих, наибольшее значение Полоцкий Собор имеет для современной белорусской части Русской Православной Церкви, духовно-культурного и национального становления белорусского народа. В начале XXI века в Республике Беларусь 85% верующих причисляют себя к Православной Церкви исключительно благодаря событиям, связанным с подготовкой и осуществлением Полоцкого Собора, а в дальнейшем с интеграцией бывших униатов в состав Русской Православной Церкви. Прочность позиций Православной Церкви в Белоруссии проверена временем и суровыми испытаниями в середине XIX и в XX веке, что засвидетельствовало религиозную и народную справедливость упразднения унии в России в 1839 году.

Статья посвящена рассмотрению деятельности Секретных комитетов эпохи царствования Николая I, специально сформированных для решения проблем, связанных с воссоединением униатов западных губерний Российской империи в первой половине XIX века. В большинстве исследований по истории воссоединения деятельность Секретных комитетов освещается лишь в самых общих чертах. Чаще всего вопрос об их роли в процессе воссоединения остаётся открытым. Это позволяет историкам и публицистам интерпретировать деятельность комитетов в зависимости от своих религиозных, национальных или идеологических взглядов. Так, католические историки стараются подчеркнуть уже сам факт существования подобных комитетов как доказательство насильственного присоединения униатов, а комитеты представить в виде зловещих и таинственных органов российского правительства. Такой взгляд легко объясним горечью поражения для католицизма в событиях 1839 года, но совершенно несправедлив с исторической стороны. В статье рассматривается феномен появления Секретных комитетов в эпоху царствования Николая I и Секретных комитетов по униатским делам в частности. В историографии воссоединения существует мнение о том, что существовал единый Секретный комитет по униатским делам, деятельность которого с перерывами продолжалась с 1834 по 1839 год. В действительности же существовал целый ряд Секретных комитетов, отличных друг от друга как по названию и персональному составу, так и по характеру рассматриваемых вопросов. Рассмотрение их деятельности и анализ сохранившихся архивных источников и историографического материала свидетельствуют об отсутствии почти всякой преемственности и последовательности в их функционировании. Секретные комитеты, являвшиеся единственными официальными органами, учреждёнными правительством Российской империи для курирования воссоединения униатов с православием, создавались по мере необходимости — для обсуждения и выработки путей разрешения возникших в определённый исторический момент проблем в процессе воссоединения. Рассмотрение итогов работы Секретных комитетов приводит к заключению, что эти комитеты не являлись разработчиками и проводниками долговременной политики в отношении униатской церкви в Российской империи, лишь эпизодически участвуя в деле воссоединения. Следовательно, тезис о том, что воссоединение униатов было насилием над их религиозной совестью, подготовленным и совершённым единственно силами правительства Российской империи, является несостоятельным.

В статье на основании источников как личного, так и официального происхождения рассматривается состояние униатской паствы в десятилетия, предшествующие Полоцкому объединительному Собору 1839 года. Положение униатов и состояние их религиозной жизни в это время имели ряд особенностей, которые в немалой степени обеспечили успех проекта их общего воссоединения с православными. Констатируется низкий социальный статус униатов, их удручающее экономическое положение, моральная зависимость от помещиков католиков латинского обряда и крайне неудовлетворительный уровень религиозного просвещения. Делается вывод о том, что состояние униатской паствы было отягчено наследием конфессиональной политики Речи Посполитой, которая состояла в культивировании среди униатских верующих религиозного невежества, сопряжённого с социально-экономическим гнётом простого народа со стороны католической шляхты. Сложившееся в униатском церковном объединении положение не обеспечивало в конце XVIII — второй четверти XIX века сознательную приверженность простых верующих унии. Также уния, в которой за два века её существования восторжествовал клерикализм, оказалась критически зависима от наиболее образованной и энергичной части своего клира — начальствующего духовенства и воспитателей духовного юношества. Никто не мог гарантировать, что в среде этих людей — подданных российского государства — не возникнет идея перейти в господствующее вероисповедание. Большую угрозу для униатского церковного объединения несла неудовлетворённость людей конфессиональным разделением, возникшим по итогам воссоединения униатов с православными в 1794–1795 годах. Разделение разрывало соседские, родственные и даже экономические связи, что заставляло людей желать восстановления общей принадлежности единой конфессии.

В статье содержатся педагогические взгляды основоположника русской научной педагогики, «учителя русских учителей» и «действительно народного педагога» Константина Дмитриевича Ушинского (1824-1870 гг.) об организации и деятельности воскресной школы. Анализ его статей «Воскресные школы», «Из отчета о командировке за границу», «О нравственном элементе в воспитании» и др. позволил выявить непременное условие «хорошего устройства воскресной школы». Раскрыв педагогические воззрения Ушинского на целевые установки, автор знакомит с перечнем предметов, рекомендуемых для воскресной школы. Среди них особенное место принадлежит Закону Божию. При этом весь учебно-воспитательный процесс должен строится на позициях православия. Статья содержит идеи ученого по вопросу преподавания. В частности, указано, что Ушинский подчеркивает важность специальной педагогической подготовки, без которой невозможна образовательная деятельность, а также важность женского труда в воскресной школе.

В статье обращается внимание на вопрос, над которым задумывался ученый: почему «до сих пор педагогика больше думает о том, как учить, чем о том, для чего учиться…». Автор, указывая на глубокую религиозность Ушинского, видит его ответ в области христианской педагогики. Позиция автора солидарна с мнением великого педагога о значительном нравственном влиянии воскресной школы на учащихся. Опираясь на мнение Константина Дмитриевича Ушинского, в статье сделан вывод о том, что воскресные школы - «замечательное и отрадное явление», и их поддержка со стороны церкви, государства и общества откроет «перед глазами нашими успокоительную и светлую будущность».

В статье прослеживается формирование российского законодательства XIX-XX вв., регулирующего взаимоотношения государственной власти и Православной церкви. Показан процесс эволюционных изменений в законодательстве, заключавшийся в переходе от покровительства и поддержки Церкви к полному равноправию всех религиозных объединений, а затем их отделении от государства.