Научный архив: статьи

Можно сказать, что в активном, положительном ключе понятие и механизм деконструкции почти никогда не анализируются. Негативный пафос понятия, который лежит на поверхности, вводит в заблуждение, и не сразу заметно, что оно описывает реальное положение мира, сложившегося раньше. В данном контексте понятия «деконструкция», «децентрация», «деструктурация» составили инструментальную базу формирования категориального аппарата, позволяющего передать новое видение и отношение к человеческому универсуму. Принципиально иное отношение к понятию «письмо», история письма, ретроспективный взгляд на него открыли возможность увидеть его с другой стороны, а поскольку письмо - основание всего того, что составляет культуру, концепт Деррида повлек за собой действительно грандиозную трансформацию мировоззрения современника. Экспликация известных метафизических терминов потребовала не столько новую интерпретацию, сколько радикальное их разрушение, развенчивание как фантомов сознания и введение не просто неожиданной, но и крайне неудобоваримой терминологии для передачи оригинальных оттенков мысли о действительности. Деррида яснее всех постмодернистов видит незавершенность фазы развития, что требует некоторого времени для итогового эффекта. Данное обстоятельство, пропитанное случайностью, рассматривается им как достаточное основание легитимности игрового характер языка. Обнаружение нового вида знаков, в прямом смысле молчаливых (пауза, след, отпечаток, различание), неучтенных прежней семиологией, позволяет Деррида практически строить основы новой метафизики, что не мешает яростно критиковать ее. Очевидно, что размышления Деррида не покидают границы философии, а его концепт деконструкции оказался отличным способом философствования, который доносит до читателя невыразимые, не артикулируемые до него мысли.

В статье предпринимается попытка сравнительного философского анализа метафизических систем Б. Спинозы и В. С. Соловьева. Многие философские концепции оказали влияние на формирование и развитие философии всеединства В. С. Соловьева. Среди таких концепций стоит выделить метафизику Б. Спинозы - одной из первых, с которой В. С. Соловьев познакомился. В первых сочинениях В. С. Соловьев подвергает критике философию Б. Спинозы, сравнивая его с другими рационалистами, и обнаруживает некоторые противоречия в метафизике и учении о познании. Несмотря на видимые различия, идеи Спинозы и Соловьева в области метафизики строятся на общих принципах. Основное понятие философии Соловьева, «всеединство», рассматривается как развитие идей характерного спинозовского учения о субстанции с бόльшим влиянием христианского богословия. Также рассматривается возможное влияние Спинозы на развитие софиологии В. С. Соловьева. София, Божественная Премудрость, выступает в системе Соловьева как элемент, согласующий и потенциально объединяющий сферы божественного и человеческого, идеального и материального, или как душа мира, наделяющая бытие субъектностью. Через учение о Софии Соловьев приходит к выводу о необходимости рассматривать абсолютное сущее как разделенное само в себе на положительное ничто и первую материю, которые представляют абсолютность и относительность в едином Божестве. Это отсылает нас к понятию субстанции у Спинозы. Субстанция существует во множестве атрибутов, но дается человеку в атрибутах мышления и протяженности (в идеях и вещах). Таким образом, представление о субстанции как о единстве идеи и материи развивает В. С. Соловьев, изменяя его под влиянием христианского богословия.

Введение. Содержание понятия «специализированное знание» и его состав являются предметом многочисленных дискуссий, касающихся его сущности и состава, формы лингвистической репрезентации, а также сочетания с другими типами знания в деятельности конкретных сообществ. Эмпирический опыт исследования авторами художественных сообществ показывает, что творческая и инструментальная деятельность членов художественных сообществ сочетает в себе элементы разных видов знания, в первую очередь, научного, специализированного, обыденного, художественного, из которых специализированное знание к настоящему времени описано наименее полно, в то время как именно эта разновидность знания способствует интеграции и самоосознанию художественного сообщества. Описание деятельности художественных сообществ, таким образом, требует уточнения состава и бытийных характеристик специализированного профессионального знания.

Материалы и методы. Представленное исследование опирается на философские представления об эмпирическом знании, его сущности и формах бытования, использованы методы абстрагирования и анализа, сравнительный метод, элементы биографического метода, контент-анализ сайтов художественных профессиональных сообществ.

Результаты исследования. Специализированное знание имеет преимущественно эмпирический характер, а реальные формы его бытования позволяют утверждать его специфические логико-гносеологические и социально-коммуникативные основания. Первые соответствуют формам бытования эмпирического знания, адаптированным к конкретному виду деятельности (факты, закономерности, законы, феноменологические теории, специфические для данного вида деятельности), вторые определяются функциональной ролью субъекта в процессе художественного производства и воспроизводства и представлены в виде задач хранения и распределения специализированного знания, представления специализированного знания в мире повседневных операций, формирования и поддержания единства художественного сообщества. Успешное решение поставленных задач позволяет утверждать наличие у сообщества как коллективного субъекта деятельности специфической коммуникативной рациональности, позволяющей не только принимать решения инструментального характера, но и образовывать специфические моральные конвенции, регулирующие вопросы коллективной и индивидуальной ответственности.

Обсуждение и заключения. Изучение специализированного знания в контексте деятельности художественного сообщества позволяет уточнить характеристики специализированного знания, определить его роль в процессах саморегуляции художественного сообщества, а также поставить вопрос о процессах взаимодействия разных типов знания в деятельности сообщества и его отдельного представителя.

Цель данной статьи - рассмотреть учение римских стоиков с точки зрения их анализа феномена страдания. В процессе исследования раскрывается главный тезис: философия стоиков способна освободить современного человека, порабощенного идеей наслаждения, от страха перед опытом боли и страдания. Считаем подход к текстам Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия через призму страдания новаторским, т. к. в критической литературе, исследующей наследие стоиков, гораздо больше внимания уделялось проблеме удовольствия, нежели страдания. В процессе анализа стоической философии разбираются следующие вопросы: являются ли счастье и страдание взаимоисключающими состояниями? Каковы причины страдания? В чем состоят критерии счастливой жизни? При раскрытии указанных выше вопросов используются историко-философский, герменевтический и логический методы. Особенность стоической школы заключается в утверждении созидательной роли боли на пути к становлению самим собой. Идея стоиков о способности страдания высветить духовную силу человека сообщает стоической концепции терапевтическую силу. Экзистенциальная значимость стоического подхода к страданиям подтверждается научно-практической деятельностью австрийского ученого Виктора Франкла. Логотерапия Франкла, основанная на преодолении «экзистенциального вакуума» через поиск смысла, возрождает фундаментальное положение стоической этики: ни один человек не свободен от страданий, однако каждый свободен в выборе своей установки по отношению к страданию. В статье обосновывается общий для всех римских стоиков принцип, утверждающий неразрывную связь между нашими убеждениями и способностью выдерживать удары судьбы. Автор подробно разбирает, какие именно представления обладают целительной силой и составляют основу «терапевтической программы» стоиков. Этика стоиков раскрывается автором статьи не изолированно, но в контексте целостного философского учения, с учетом внутренних взаимосвязей логики, физики и этики. Особую ценность работе придает авторский анализ логической аргументации Зенона и Сенеки, посвященной теме страдания. Проблема актуальности стоицизма в современности обсуждается автором с привлечением как античных, так и современных текстов. В частности, осуществляется критика «поп-стоицизма», сводящего целостное учение стоиков к разновидности психотерапии. В условиях превращения современного стоицизма в настоящую мега-индустрию на Западе, считаем, что именно обращение к философским первоисточникам способно противостоять редукции идей стоиков к набору жизненных советов о том, как стать успешнее.

В статье анализируются особенности современной исторической эпохи и показывается, что она является уникальным этапом в истории человечества. В короткий отрезок времени, на стыке XX и XXI вв. произошло наложение множества глубоких кризисов, каждый из которых представляет опасный вызов человечеству. По мнению автора, совпадение по времени такого количества кризисов, имеющих тенденцию к обострению, создают мультипликативный эффект, ускоряющий сползание человечества к катастрофе. История прошлого столетия свидетельствует, что значимым фактором начала Второй мировой войны была максимальная идеологическая конфронтация в мире и оголтелая пропаганда по расчеловечиванию образа людей, избранных в качестве потенциальной жертвы агрессором. По мнению автора статьи, есть основание учесть опыт работы представителей мирового сообщества в ЮНЕСКО, которые после войны, анализируя причины происшедшей трагедии, пришли к выводу о важной роли философа и философии в формировании уважительных отношений между людьми, неприятия национализма и права грубой силы в межчеловеческих и международных отношениях. Можно согласиться с интеллектуалами, представленными в ЮНЕСКО, что философия помогает противостоять различным формам пропаганды, нетерпимости, учит миру, помогает противостоять современным вызовам. В статье исследуется состояние современной философии в мире и у нас в стране для выяснения вопроса - имеются ли у нее эвристические возможности для решения истинно вселенской гуманистической задачи - спасения человечества.

Введение. Актуальность исследования феномена философского персонализма связана с тем, что персонализм – многозначное философское понятие, применяемое в разных контекстах. Он может обозначать как характерную черту мировоззрения (так, например, весьма часто приходится слышать, что для христианского мировоззрения характерен персонализм), так и учение отдельной философской школы (например, французского или русского персонализма). Наконец, персонализм может употребляться в качестве термина, характеризующего учение того или иного мыслителя о личности. Само применение данной категории в отечественной и западной философских традициях имеет определённую разницу. Чтобы понять суть данных разделений и вынести некое мнение по поводу истинности дефиниций, необходимо обратиться к истории вопроса.

Материалы и методы. В качестве методологического базиса использован герменевтический (авторский перевод и интерпретация иноязычных текстов); общенаучные методы: аналитический, синтеза, обобщения; частнонаучные методы: реконструкции философских воззрений западных философов конца XVII – начала XIX веков в сочетании с сравнительно-историческим методом.

Результаты исследования. В исследовании предлагается анализ перехода от субстанциональной модели личности к экзистенциальной. Учение об автономном субъекте имеет своим истоком философию Декарта и получает развитие в новоевропейской философии, находя полноту выражения в трансцендентальной антропологии Канта. Персонализм формируется как своего рода теологическая реакция на рационализм и материалистические тенденции, характерные для данной линии развития философии. Так в опровержение монизма Спинозы возникает плюралистическая монадология Лейбница, являющаяся основой метафизического персонализма. Подобным же образом, в результате споров вокруг пантеизма Спинозы и рациональной религиозности Канта формируется теистический персонализм И. Гамана и Ф. Якоби, ставший основой традиции, приведшей к экзистенциальному персонализму.

Обсуждение и заключения. В результате исследования можно сделать ряд выводов. Так, можно говорить о субстанциональном персонализме христианской традиции, с его учением о человеческой ипостаси, обладающей индивидуальными телом и душой; о метафизическом персонализме, имеющем своей основой монадологию Лейбница, и об экзистенциальном персонализме, формирующемся в противостоянии с субъективизмом и рационализмом Канта в религиозно-философской мысли И. Гамана и Ф. Якоби.

Введение. Взаимоотношения России и Индии всегда рассматривались не только как один из элементов стратегического сотрудничества, но и как основа единства фундаментальных ценностей двух обществ. В России в последние десятилетия возникло множество культурно-религиозных организаций, основанных на философско-религиозных традициях индийской культуры. Растет число людей, интересующихся духовными аспектами, философией и практиками йоги, которые складываются в контексте индуизма. Индуизм включает в себя древние и противоречивые обычаи и ценности, которые в большей степени отражают накопленный опыт эпох, нежели события какого-либо десятилетия или столетия. В связи с культурно-религиозной интеграцией современный человек все более часто выбирает несвойственную его этносу религиозную традицию. Одним из примеров такого выбора является древняя, благочестивая, а иногда аскетическая и эксцентричная традиция индуизма – шиваизм.

Материалы и методы. Теоретико-методологической основой статьи послужили работы по философии культуры и философской антропологии, посвященные исследованию сущности восточно-индийской религиозности в российском социокультурном пространстве.

Результаты исследования. Индуизм как одно из основных религиозных течений Индии подразделяется на основные три направления – вишнуизм, шактизм и шиваизм. Данные направления индуизма признаются равноценными. Каждое из направлений имеет свои священные тексты, символику и ритуалы. Мы считаем целесообразным исследовать одно из самых древних философско-религиозных учений индуизма – шиваизм. Почитание индуистского бога Шивы на территории России мы наблюдаем в множественных неоориенталистических культах. Но в то же время одним из наиболее прогрессивных направлений шиваитских учений является кашмирский шиваизм. Работы по кашмирскому шиваизму продолжают привлекать внимание как ученых, специализирующихся на исторической перспективе индийской философии, так и религиоведов, и экспертов по восточным религиозных текстам, демонстрируя свою значимость и привлекательность для широкого круга исследователей.

Обсуждение и заключения. Индийская культура на протяжении веков развивала философские и духовные идеи внутри страны, что привело к уникальному синтезу традиций, верований и обычаев. Данное многообразие выразилось в широком спектре религий, таких как буддизм, сикхизм, джайнизм и, конечно, в многогранный индуизм.

Введение. Религиозная культура сегодня становится одним из важнейших предметов изучения философской науки. Философская методология позволяет систематизировать имеющиеся знания не только философского, но и общенаучного, частнонаучного уровня. Проведенный аналитический обзор научных публикаций, посвященных выявлению законов, закономерностей и принципов развития религиозной культуры на современном этапе, показал, что их много, но они разрозненны и очень разноплановы. Поэтому проблема философского осмысления феномена религиозной культуры на современном этапе развития общества является крайне актуальной задачей. Целью исследования является изучение отечественных и зарубежных публикаций, посвященных исследованию закономерностей развития религиозной культуры на современном этапе, и выявление возможности их систематизации на основе философской методологии.

Материалы и методы. В качестве основных методов исследования применялись методы аналитического обзора, анализа, обобщения и сравнения, а также диалектический метод.

Результаты исследования. В ходе исследования авторы пришли к выводу о том, что применение философской методологии в изучении законов, закономерностей и принципов развития религиозной культуры в современном обществе позволяет выстроить их многомерную типологию, включающую несколько уровней: цивилизационный, социальный, антропологический. На каждом из уровней предоставляется возможность изучения диалектических отношений как внутри религиозной культуры, так и между ней и другими явлениями, что и позволит выйти на определение законов и закономерностей ее развития на каждом из уровней, а также между ними, позволит проводить прогностический анализ возможных дальнейших траекторий развития данного феномена, его влияния на судьбу человека и цивилизации.

Обсуждение и заключения. Этот сложный системный анализ станет предметом исследований не только авторов статьи, но и научных школ, которые существуют на базе Мининского университета. Результаты данного исследования станут основой изучения религиозной культуры в таких направлениях научной деятельности университета, как философия культуры, религиоведение, философия религии, социальная философия, история философии, философская антропология, теология, педагогические и психологические науки.

Введение. В статье анализируются подходы западных и отечественных исследователей в оценках релевантности определения – «школа Парижского богословия». В контексте анализа этих подходов рассматривается правомочность и объективность оценок как идей «парижской школы», так и самого концепта «школа Парижского богословия». Особый акцент делается на анализе предложенной западными учеными бинарной схемы «модернизм-традиционализм» в оценках «Парижской школы богословия».

Материалы и методы. Материалом для статьи послужили работы представителей «Парижской школы», С. Булгакова, Г. В. Флоровского, а также работы западных и отечественных исследователей. Статья анализирует работы П. Вальера, К. Штекль, С. С. Хоружего, А. А. Аржаковского, И. В. Голубович, Г. Каприева, Э. Лаут, В. Сузи и др. В статье использовались методы системного и сравнительного анализа, обобщения и историко-философского анализа.

Результаты исследования. Проведенное исследование показывает, что по отношению к феномену «Парижской школы» в западной и отечественной мысли сложился ряд направлений. Тон дискуссии здесь задает подход П. Вальера, который отрицает релевантность этого понятия, указывая на отсутствие в «парижской школе» идейного единства. В то же время в отечественной мысли и у ряда западных ученых сложилось восприятие «парижской школы богословия» как целостного феномена. Дискуссия вокруг понятия «парижская школа», которая идет в наши дни, это во многом вопрос о месте и роли в современности философии и теологии русской эмиграции. Зачастую диаметральная противоположность анализируемых здесь мнений обусловлена философской традицией, которую разделяют авторы высказываний.

Обсуждение и заключения. Автору удалось провести историографическое исследование основных направлений в оценках релевантности концепта «парижская школа богословия». В результате систематического анализа подходов в данной проблеме была предложена оригинальная классификация, в основании которой лежит четкое выделение и анализ двух методологически обусловленных направлений в оценках исторической реальности «парижской школы».

Введение. Статья посвящена проблеме формулировки содержательного аспекта Русской идеи. Актуальность текста определена тем обстоятельством, что в исследовательской литературе до сих пор не существует адекватного понимания, что должно быть включено в содержание концепции. Более того, само существование Русской идеи является проблемной зоной для отечественной философской традиции.

Материалы и методы. Авторы апробируют оригинальный подход к исследованию феномена, который заключается применении количественных инструментов к исследованию глубинных смыслов русской цивилизации. Сбор материала осуществлялся на основе 26 текстов предстателей отечественной мысли разных исторических эпох и различных мировоззренческих позиций. Базовой идеей, фундирующей исследование, являлся тезис, согласно которому Русская идея представляет собой метанарратив с 1000-летней историей, в этой связи была выдвинута гипотеза, что ни один из существующих текстов не может быть рассмотрен в качестве исчерпывающего и полностью отражающего концепцию «Русская идея». На этом основании авторы статьи анализировали все тексты-источники как отдельные главы единого повествования о судьбе русской цивилизации и ее роли во всемирном историческом процессе.

Результаты исследования. Сбор и обработка представленных в статье данных осуществлялись с помощью онлайн-ресурсов: https://miratext. ru/ и https://istio. com/. Несмотря на схожесть алгоритмов работы ресурсов, тем не менее были получены различные результаты. В процессе автоматического и ручного просмотра был сформирован топ-20 высокочастотных и релевантных слов по каждому из источников, категории систематизированы и представлены в списочно-табличном варианте и формате облака слов. Было выявлено, что, хотя анализируемые тексты объединены единой тематикой «Русская идея», не найдено ни одного понятия, которое было бы общим для всех анализируемых источников. В качестве наиболее частотных понятий следует отметить следующие: «человек», «русский», «Россия», «жизнь» и «народ». Эти слова, согласно обеим программам, оказались в топе объединенного семантического ядра всех 26 источников. Исследование показало, что эти понятия являются объединяющими для всех рассмотренных текстов.

Обсуждение и заключения. Представленные результаты демонстрируют перспективность применения количественных методов, которые позволяют уточнять смысловое наполнение концепции «Русская идея».

В одном из прошлых выпусков «Метаморфозиса» опубликована статья, посвященная памяти московского художника-урбаниста Евгения Ивановича Куманькова. Новый очерк посвящен истории жизни его сына - Антона Евгеньевича - который также, как и отец, связал свою жизнь с живописью. О сложной судьбе и непростом творческом пути Антона Евгеньевича рассказывает его брат - Никита Покровский.

Статья предлагает альтернативное понимание известной этической концепции разумного эгоизма Н. Г. Чернышевского и А. Рэнд как феномена социально-политической действительности. Автор эксплицирует их варианты трактовки понятия на материале и философских работ, и художественных текстов обоих мыслителей. В частности, антропологический подход Чернышевского заключается в выведении следствий из закона человеческой природы – предпочитать пользу и избегать неприятного. Автор статьи показывает, как эта посылка объясняет общественный прогресс и как она связана с социалистическими взглядами Чернышевского. В свою очередь, Рэнд предлагает брать во внимание исключительно конкретного индивида и делать этические выводы, исходя из объективного закона жизни – необходимости выживания. Автор объясняет, почему это обеспечивает развитие в обществе и почему из этого выводятся антиэтатические и капиталистические ценности. Помимо этого, через сопоставление их подходов выявляется главный предмет диалога между мыслителями. В заключении автор приходит к выводу, что альтернативный подход к исследуемому понятию не преуменьшает его этическую значимость, а, наоборот, предлагает более комплексное понимание процессов общественной жизни, что в большей степени интересует обоих философа.