Научный архив: статьи

Образ Великого Инквизитора - один из центральных в философской публицистике Н. А. Бердяева. Он служит мыслителю важным аналитическим инструментом для выявления элементов авторитарности, присущих различным духовным течениям, идеологиям, формам религиозного и квазирелигиозного сознания. На материале статей «Великий Инквизитор» (1907), «Гасители духа» (1913), «Дух Великого Инквизитора» (1935) и «Существует ли в православии свобода мысли и совести?» (1939) автор анализирует место этого образа в публицистических выступлениях философа, связанных с острыми проблемами церковной жизни первой половины XX века. Основным методологическим приемом статьи является последовательное разграничение риторической и идейной составляющих текстов Бердяева, позволяющее выявить и реконструировать намеченную в них систему аргументации. Прослеживается сходство и различие основных аргументов, которые ставятся в связь с развитием философской позиции мыслителя, прежде всего с его философией религии. Выявляются философско-теологические, в частности, экклезиологические, основания и базовая полемическая ситуация критики. Критика философа в адрес церкви в рассматриваемых статьях сопоставляется с его критикой в адрес русской интеллигенции, намеченной в сборнике «Вехи» и других работах. Апелляция к образу Великого Инквизитора позволяет установить, что последовательно проводимая Бердяевым критика разнообразных форм авторитарности, присущих русскому православию и «правой эмиграции» первой половины XX в., с одной стороны, аналогична «веховской» критике «левой» интеллигенции, а с другой - приводит к своеобразному парадоксу конфессионализации, в рамках которого сообщество свободно мыслящих религиозных интеллектуалов, пытаясь преодолеть установленные авторитарным мышлением границы конфессий, само формирует квази-конфессиональные общности и структуры. Вопрос о том, насколько философу удается заметить и преодолеть этот парадокс, остается открытым.

На ранних этапах развития человеческой цивилизации религия играла значительную роль в формировании законов, по которым жили люди, в связи с чем она оказала значительное влияние на современное гражданское право. Цель данного исследования состоит в определении значения библейских заветов для гражданского общества. Автор анализирует сущность религиозных норм и обычаев и определяет то, как религиозные нормы повлияли на становление современного гражданского права. Автор приходит к выводу, что право и религия представляют собой две разные системы норм, которые играют важную роль в регулировании общественных отношений. В то время как право основывается на законах и имеет юридические механизмы контроля, религиозные нормы основаны на вере и имеют духовные последствия, в то время как религия освящает ценности, установки и кодексы поведения, которые являются непоколебимыми и безусловными и способна узаконить социально значимые ценности и придать им авторитет, необходимый для соблюдения заявленных принципов и законов.

7 апреля 2014 г. Донецкая Народная Республика провозгласила государственный суверенитет и до вхождения в состав Российской Федерации 30 сентября 2022 г. просуществовала как самостоятельное государство. Однако восьмилетний опыт существования современного государства в центре Европы мало изучен. В частности, ранее не были предметом научного исследования факторы, повлиявшие на формирование законодательства Донецкой Народной Республики, такие как территориально-географическое расположение республики, ее историческая общность с Россией и Украиной, этнический и конфессиональный состав населения, научно-технический потенциал. В представленной работе влияние перечисленных факторов рассматривается на примерах принятия конкретных законодательных актов.

В современном Иране насчитывается около 60 народов и национальных групп, и представлены все монотеистические религии, а также множество конфессий этих религий. Официальные данные показывают абсолютное преобладание мусульман, хотя фактически среди части молодого поколения наблюдается определенный отход от ислама и рост популярности христианства и зороастризма. Во время династии Пехлеви практиковалась силовая ассимиляция национальных меньшинств. После исламской революции от этой практики отошли, контроль над меньшинствами был ослаблен, но они по-прежнему добиваются реализации своих национальных и культурных прав. С избранием президента Масуда Пезешкиана в 2024 г. ситуация в сфере прав национальных меньшинств значительно улучшается.

В статье показано, что проблемой бесконечности задается развитие соотношения науки и религии. В классический период эта проблема была представлена отношением науки и христианства. Именно благодаря идеи христианского Бога в европейской интеллектуальной культуре впервые произошла легализация актуальной бесконечности. Попытки основателей новоевропейской науки найти положительное понимание актуальной бесконечности в пределах только человеческого разума должны были стать тем самым решающим революционным шагом, который в истории генезиса науки так и остался несостоявшимся, в связи с чем сегодня предлагают пересмотреть саму концепцию научной революции XVII в. Крушение классики ознаменовалось тем, что вместо актуальной бесконечности заявила о себе бесконечность потенциальная, которая и стала парадигмальным ядром неклассической эпистемологии, а также основанием для установления параллелей с эпистемологией и онтологией буддизма. Последнее выглядит перспективным и обнадеживающим ресурсом, поскольку оправдывает проблематичные с точки зрения классики представления неклассической эпистемологии апелляцией к древневосточной мудрости как традиции более древней, чем христианство. В статье показано, что несмотря на это, для западноевропейской традиции характерны преимущественные позиции в интерпретации и оценке особенностей эпистемологической неклассики, т. к. именно западноевропейской традиции доступна полнота видения проблемы актуальной бесконечности, включающей потенциальную бесконечность в качестве нежелательного следствия своего развития.

В данной статье анализируются языческие и христианские элементы, представленные в тексте «Слова о полку Игореве», с целью исследования национального характера древнерусского народа. Особое внимание уделяется выявлению корней его сложности и уникальности. Национальный характер народа формируется под влиянием различных культурных факторов, и одним из ключевых аспектов является литература. Литературные произведения, являясь прямыми носителями национальной мысли, наиболее ярко отражают мировоззрение своего народа. Изучение древней литературы представляет собой важнейший источник для понимания базовых принципов и процессов формирования национального характера. «Слово о полку Игореве» - одно из наиболее значимых произведений древнерусской литературы. Оно содержит богатый пласт идей, отражающих духовное, культурное и мировоззренческое наследие древнерусского народа. Этот памятник заслуживает углублённого анализа, способного пролить свет на ключевые аспекты национального характера. В данной работе анализируется содержание «Слова о полку Игореве» на основе оригинального текста первого издания 1800 года, выполненного на старославянском языке. Основное внимание уделено проявлению в тексте языческих и христианских элементов, а также их взаимодействию. Особое место в исследовании занимают образы животных, которые рассматриваются с функциональной точки зрения. Они выполняют не только декоративную функцию в сюжете, но и несут глубокую символическую нагрузку, отражают представления древнерусского народа о гармонии и сосуществовании человека и природы. Посредством анализа и интерпретации этих образов в статье раскрывается благоговейное отношение древнерусского общества к природе, подчёркивается его зависимость от неё и единство с ней. Таким образом, исследование «Слова о полку Игореве» позволяет не только углубить понимание национального характера древнерусского народа, но и проникнуть в истоки его формирования. Интерпретация текста через призму языческих и христианских элементов, а также анализ животного мира открывают новые перспективы для изучения культуры и мировоззрения древней Руси.

Объектом статьи является поэзия Николая Степановича Гумилева, в частности - его триптих “Душа и тело”. Данный цикл рассматривается на предмет отражения в нем богословских воззрений о духовном и телесном началах. В статье проанализировано художественное видение Н. Гумилева взаимоотношений души и тела, отраженное в одноименном триптихе. Дихотомия рассматривает человеческую природу, как двусоставное единство души и тела, трихотомия же смотрит на человека как на триединство духа-души-тела. Тем и удивителен данный триптих, что название отсылает нас к дихотомическому пониманию, а само построение цикла и внутренняя проблематика доказывает, что восприятие автором сущности человека было близко к трихотомии. Вместе с тем, в данной статье особо хотелось отметить тот факт, что дихотомический и трихотомический взгляды на природу человека не противоречат друг другу. В работе были использованы следующие методы: сравнительно - исторический, системно - типологический и культурно - исторический. Произведены контекстный и интертекстуальный анализы триптиха, а также мифопоэтический и структурно-семантический анализ. Научная новизна статьи весьма высока, так как анализ произведений авторов Серебряного века на стыке филологической науки и богословия проводится довольно редко. В данной работе было важно отобразить тот факт, что Николай Степанович Гумилев был христианином по сути, его мировосприятие никак не противоречило учению Православной Церкви. Также известно, что поэты Серебряного века во многих своих работах опирались на средневековые произведения, а в период Средневековья диалог души и тела был особенно распространен. Произведен подробный анализ триптиха “Душа и тело”, рассмотрены авторские воззрения на проблемы соотношения материального и духовного начал. Доказано, что поэт трактовал природу человеческой сущности сообразно с трихотомической концепцией отцов православной Церкви.

Введение. Суждения о церковной власти трансформировались в зависимости от изменения положения Церкви в обществе и ее отношений с государством. В процессе этого переосмысления сложились особые традиции ее понимания, где отобразилась специфика существования христианских общин в разных культурно-правовых условиях.

Цель. Автор ставит перед собой задачу очертить традиции понимания церковной власти в трех христианских конфессиях и предложить основания для их сравнения в философско-каноническом аспекте.

Методы. Использован сравнительный метод на основе анализа философской литературы и канонико-правовых источников. Научная новизна исследования. В статье впервые систематизируются конфессиональные различия в трактовке формы, содержания и уровней реализации церковной власти.

Результаты. Продемонстрировано, что решающим фактором, определяющим различия конфессиональных традиций в понимании церковной власти, является характер проведения границы между священной и правительственной властью. Католицизм, считая правительственную власть богоустановленной, включает ее в священную наряду с учительской и сакраментальной. Протестантизм, напротив, радикально противопоставляет ее священной, признавая ее прерогативой государства. Православие, как правило, не признает правительственную власть священной, но и не отделяет от церковной.

Выводы. Анализ положений, высказываемых представителями разных христианских конфессий по поводу церковной власти, позволяет заключить, что православная традиция тяготеет к защите позиции, равноудаленной от полярных мнений.

Введение. Иерархия потребностей А. Маслоу (известная как Пирамида Маслоу) стала предметом анализа многих исследований (Н. Р. Букейханов, С. И. Гвоздкова, А. П. Никишечкин, З К. Анаева, С. И. Хайдаева), не потеряв актуальность до сих пор. Она выражает утвердившуюся в современном обществе (основанном на западной системе ценностей) иерархию, выражающую приоритеты индивидуализма, гедонизма, потребительства. Отечественная культура, основывающаяся на христианстве (как базовой религиозно-этической системе), исходит из противоположных приоритетов соборности, солидарности, жертвенности. Последние находят выражение, в частности, в этике долженствования (имеющей ключевое значение для соборной русской культуры), выступающей оппозицией которой этике индивидуализма. Актуализация и отстаивание данных этических парадигм является одним из аспектов «диалога культур », что и предстаёт предметом настоящего исследования.

Цель. Построение иерархии (Пирамиды) долженствования, противоположной Пирамиде потребностей, а в некоторых параметрах, связанных с ней, является целью настоящего исследования.

Методы. Для выявления основных аспектов формирования ценностных иерархий используется историко-генетический метод исследования. Для построения Пирамиды долженствования используется метод социокультурной рефлексии. С целью соотнесения Пирамиды потребностей и Пирамиды долженствования используется сравнительно-исторический метод исследования. В качестве основной системы ценностных координат используется христианская этика (базовая для отечественной культуры). Методологическим основанием явились работы русских религиозных философов (В. С. Соловьёва, Н. Ф. Фёдорова, Н. А. Бердяева). Материалом для исследования послужили произведения литературы и искусства. Научная новизна исследования. Статья не ограничивается критическим анализом Пирамиды потребностей, а, исходя из неё и, в связи с ней, предлагает альтернативную иерархию ценностей, выстроенную (исходя из приоритетов отечественной христианско-философской традиции) в Пирамиду долженствования.

Результаты. Пирамида Маслоу нацелена на стремление к тому, что «равно» мне (на поиски и реализацию своей идентичности) как высшей и последней цели. Пирамида долженствования исходит из данного устремления, идентифицируя его как выполнение долга перед самим собой (своим предназначением, судьбой, божьим замыслом), но не останавливается на нём, считая его исходным и «сквозным». Оно вписано во все другие предназначения человека, раскрываясь, развиваясь («взрастая ») через их осуществление. Пирамида долженствования нацелена на стремление к тому, что «больше» меня, что выходит за границы моего я, не позволяя ему превратиться в эгоцентризм, эготеизм. Это - выполнение долга (исходящее из чувства ответственности) перед близкими и дальними людьми. Вместе с первой ступенью, последние образуют «круги» моей ответственности в собственно человеческом мире (всё более выходящим за границы моего я). Следующим кругом является мой долг перед земной родиной, то есть перед природно- сверхприродным бытием, в котором рождается и актуализируется собственно человеческое настоящее бытие. Сюда входит ответственность перед природой и историей (прошлым, предками, традициями, сложившейся национальной культурой). Высшей ступенью является долг перед небесной родиной, перед Богом. Долг перед Богом исполняется через выполнение своего божественного предназначения (связь исходной и высшей ступени), через выполнение долга перед близкими и дальними людьми, перед своей земной родиной (всё это выражено в соответствующих христианских заповедях); через богосотворчество. Тем самым все ступени Пирамиды долженствования образуют взаимосвязанное, иерархически выстроенное целое, восходя по которым, человек становится «больше», чем он есть, становясь в богочеловека.

Статья посвящена анализу трех картин: «Оптимистическая трагедия» (1963) С. Самсонова, «Первороссияне» (1967) Е. Шифферса и А. Иванова и «Интервенция» (1968) Г. Полоки. За основу объединения перечисленных фильмов приняты не только особая «живописность» кадра или причастность к эксцентрической стихии, но и использование особого условнотеатрализованного типа пространства, которое парадоксальным образом приводит к переосмыслению самой концепции Гражданской войны на экране 1960-х гг.

Объектом данного исследования выступает мировоззрение известного дореволюционного публициста, мыслителя и общественного деятеля Михаила Осиповича Меньшикова. Предметом исследования является проблема влияния позитивизма на систему взглядов М. О. Меньшикова о сущности и природе религии. В существующих ныне исследованиях говорится о не стабильности его религиозных взглядов, иногда об их противоречивости на разных этапах его жизни. Также отмечается существенное влияние на мировоззрение Меньшикова позитивизма, одного из значимых культурных направлений XIX века. Однако этот вопрос не имеет детального рассмотрения: в чем конкретно проявилось это влияние, насколько оно было абсолютным. Соответственно, целью нашего исследования становится рассмотрение взглядов Меньшикова о религии с точки зрения их идейных истоков в позитивизме. Материалом исследования выступают ранние дневниковые записи Меньшикова, которые на данный момент не опубликованы и не изучены в подобном контексте. Методологическая база исследования включает как общенаучные (анализ, синтез, сравнение обобщение, каузальный и др.), так и частнонаучные методы (герменевтический, биографический и сравнительно-исторический анализ). Их совокупность направлена на объективное изучение преемственности идей с учетом биографии Меньшикова и исторического контекста, в рамках которого писались личные рассуждения Меньшикова. Научная новизна исследования заключается в выявлении и описании непосредственного влияния позитивизма на мировоззрение Меньшикова в целом и на его представление о религии в частности. Сравнение смысловых структур высказываний мыслителя о религии с ключевыми принципами позитивистов XIX века позволяет заключить, что преемственность идей позитивизма имеет частичный характер. Осмысление религии им строится на бинарном пересечении позитивистских и рационалистических принципов. С одной стороны, Меньшиков, как и многие позитивисты, отказывается от метафизического понимания сущности религии. Он призывает перепроверять ее систему взглядов эмпирическими и точными науками. Но с другой - оставляет за дедуктивным методом решающее значение в сущностном познании. Также принцип эволюционизма сопровождается непринятием агностицизма, который был тогда свойственен позитивистской философии. Это ставит его взгляды в данном вопросе в оппозицию позитивизму.

Чтобы действительно стать предметом научного рассмотрения, “модернизм” нуждается в лаконичном и точном определении, не допускающем ни сужения, ни расширения понятия. До сих пор плохо известна лучшая дефиниция этого термина, принадлежащая Леонсу ле Гранмезону. Это родовое понятие, подразумевающее целенаправленные изменения в религии, основанные на ключевой идее Модерна — идее прогресса. Наиболее сильная форма церковного модернизма возможна там, где Церковь как организация полагается а) сверхценностью, которая должна “приспособиться” и “выжить в мире”, б) инстанцией, полномочной отменять свои собственные принципиальные решения, принятые в прошлом.