«Представления о жизни, смертности и бессмертии в ходе истории менялись в зависимости от состояния человеческих знаний. В формировании их немаловажную роль играли, кроме мировоззрения, темперамент, воображение и другие особенности духовного склада человека. Среди этих представлений были не только полезные, жизнеутверждающие, но и такие, которые подрывали в глазах человека ценность жизни. Жизнь и смерть противопоставлялись друг другу как нечто абсолютно противоположное. Так, например, религия представляла смерть и то, что якобы следует за нею, чем-то гораздо более ценным, чем земная жизнь…»
«… В данной брошюре мы попытаемся установить, что дала археологическая наука для выяснения вопроса о происхождении Библии и о степени достоверности ее повествований. Существует большая литература по научной специальности, именуемой библейской археологией. Произведения этой литературы весьма неравноценны. С одной стороны, сюда входят по существу богословские работы, авторы которых ставят своей целью при помощи археологического материала иллюстрировать библейские легенды и мифы в их церковном и раввинском истолковании. С другой стороны, существует библейская археология как ответвление археологической науки. Эта та область археологии, которая тематически связана с Библией, с ее повествованиями и с происхождением самих библейских книг. В качества научной дисциплины библейская археология разрабатывается теми же точными методами, как и другие ответвления археологии. Ее выводы и обобщения должны быть столь же объективными и строго логичными, как выводы и обобщения любой другой науки…»
«… Cектанты… Для многих читателей с этим словом ассоциируется нечто таинственное, связанное с суровыми и жестокими законами обособленных групп религиозных фанатиков, с изуверскими обрядами, с дикими радениями, на описание которых не жалели красок литературной палитры дореволюционные писатели. О сектантском быте слагались самые невероятные легенды и распространялись поражающие воображение истории. И хотя подавляющее большинство их не соответствовало действительности, удивительного в том вообще ничего не было. В распространении всяких небылиц о сектантах усердствовали в дореволюционной России православные церкви. Православная церковь занимала в ту пору господствующее положение. А сектанты не желали мириться с этим безраздельным господством, пытались учить людей «своей вере». Отсюда и возникала та вражда православного духовенства к сектантам, которая выражалась не только в богословской полемике о правой и неправой вере, но сплошь и рядом в преследовании сектантов за их земные «грехи» …»
Книга знаменитого английского филолога, историка и религиоведа Эрика Робертсона Доддса (1893-1979) «Язычник и христианин в смутное время» посвящена одному из наиболее интересных периодов духовной жизни Европы — времени формирования христианской религии, а точнее — выявлению тех причин и факторов, которые позволили христианству в весьма короткий по историческим меркам срок стать доминирующей духовной, а затем и социальной силой клонящегося к закату античного мира. В отличие от большинства ученых, обращающих внимание в основном на социальноэкономические предпосылки возникновения христианства или предшествовавшие ему мистсриальныс религии, Доддс ставит перед собой задачу восстановить имманентные, ментально-психологические стороны процесса перехода от антично-языческого мировосприятия к средневеково-христианскому, вскрыть потаенные глубины сознания и подсознания Человека Средиземноморья первых веков нашей эры, его страхи и чаяния, т. е. ту психологическую основу, на которой и произрастало новое религиозное учение. Безусловно интересной выглядит и применяемая автором методология, изобилующая элементами междисциплинарного подхода, в частности, приемами из области психоаналитической практики.
В качестве приложения в книге помещены написанные в разное время статьи Доддса: «Теургия», «Неведомый Бог в неоплатонизме» и «Астральное тело в неоплатинизме», посвященные магической теории и практике в античности.
Издание адресовано религиоведам, историкам, а также всем интересующимся духовной историей древности.
В анналах мировой истории церковная летопись стоит особняком. Все мы слышали о крестовых походах и гугенотских войнах, о римских папах и испанской инквизиции, но, за исключением небольшого набора хрестоматийных фактов, церковное прошлое остается для нас почти полностью terra incognita. На широком полотне общечеловеческой истории, где духовным институтам отводится только внешняя и косвенная роль, церковные хроники выглядят чем-то обособленным и исторически малозначительным.
В них видят скорее внутреннее дело самой Церкви, продолжение ее вероучения и религиозной проповеди, в лучшем случае — поприще для работы узких специалистов, которым в силу выбранной профессии приходится изучать хитроумные тонкости догматического богословия и вникать в бесконечные распри и раздоры давно забытых иереев.
В книгу входят работы выдающегося британского антрополога, основоположника функционализма в антропологии и социологии Бронислава Каспара Малиновского (1884–1942). Основываясь на многочисленных полевых исследованиях, Малиновский дает живое описание знаний и навыков, обычаев, интеллектуального творчества жителей Трофианского архипелага, помогая читателю глубже понять их мировоззрение и увидеть глубинные мотивы их поведения.
Книгу открывают предисловие Р. Реафилда и аналитические статьи И. Стренски и К. Леви-Строса, которые раскрывают значение научного вклада Б. Малиновского.
Книга может быть полезна историкам культуры, религиоведам, философам и всем тем, кто интересуется истоками человеческой цивилизации.
В сборник всемирно известного психолога и психотерапевта включены работы, посвященные важнейшим проблемам современного человека, таким как смысл жизни, любовь, смерть, страдание, гуманизм, свобода, вера, экзистенциальный анализ совести, психотерапия и религия, и т. д.
Дается обоснование авторского метода психотерапии.
Наверное, трудно найти личность более противоречивую, чем Игнатий Лойола (1491—1556). Основатель ордена иезуитов, организации, имевшей политическое влияние по всему миру и до сих пор участвующей в крупных сделках и событиях, живущей под негласным лозунгом «Цель оправдывает средства», — и святой. Ключевая фигура Контрреформации, человек, создавший папскую тайную полицию, — и рыцарь-мечтатель, ставший прообразом Дон Кихота.
Автор книги Анна Ветлугина попыталась беспристрастно подойти к биографии человека, построившего почти 500 лет назад мощный аппарат для защиты традиции, проанализировать его достоинства и недостатки, а также черты характера, благодаря которым Лойола занял свое место в истории.
Книга о Мартине Лютере — идеологе Реформации и отце-основателе европейского протестантизма — принадлежит перу автора-католика, что само по себе необычно. Во многом это биография-памфлет; ее автор ставит перед собой цель разобраться в причинах разрушительного кризиса, поразившего католическую церковь в XVI веке, и объяснить феномен Лютера, обращаясь прежде всего к особенностям психологического склада личности великого реформатора. Но вместе с тем это и скрупулезное исследование, основанное на тщательном и, главное, критическом изучении всех сохранившихся источников, попытка освободиться от магии имени и взглянуть на Мартина Лютера не как на легенду, но как на живого человека со всеми его слабостями и недостатками.
Психоаналитическое учение о культуре представляет собой способ использования знаков, семиотику или даже симптоматику культуры. Взгляд Фрейда на искусство, религию, мораль, социальные институты — это взгляд врача, определяющего по симптомам причины, характер и протекание заболевания.
Психоанализ развивался по следующему направлению: от терапии неврозов и методов исследования бессознательных психических процессов к «металсихологии», т. е. совокупности теоретических постулатов о человеческой психике и «судьбах влечений». Затем эта общая теория послужила фундаментом для применения психоанализа в различных областях знания: в этнографии, религиоведении, социальной психологии и социологии, эстетике и т. д.
Правда, уже в ранних работах Фрейда содержатся его основные философские идеи, осуществляется выход за пределы специальных проблем психотерапии и медицинской психологии, тогда как поздние произведения по-прежнему опираются на опыт общения с пациентами и ориентированы на более глубокое осмысление этого опыта.
