SCI Библиотека

В работе представлены принципы структурно-логического описания курса «Современный русский литературный язык (до морфологии)», разработанные П. Червинским в 1977 году.

Изучаемые в высшей школе разделы, аспекты, объекты, понятия курса располагаются в четко просматриваемых, наглядных схемах, построенных по принципу ветвей, гнезд, включаемых в них концептов, находящихся в отношениях валентного соположения, оппозиций, пересечения, дополнения и т. п. Выделяются характеризующие признаки, различающие соответствующие понятия, аспекты и единицы. Принятые критерии и основания структурно-логического описания позволяют последовательно охарактеризовать изучаемые в курсе явления как понятийные гнезда, организованные определенным далеко не случайным образом, вскрывая закономерности их системной организации и строго логического устройства. Разработанные принципы могут быть применены для подобного описания других разделов курса — морфологии, синтаксиса, а также стилистики, грамматики и лингвистики текста, позволить вывести нечто подобное для других дисциплин. Работа может быть использована как в дидактических, так и научно-исследовательских целях, при подготовке к занятиям и разработке пособий предметов языковедческих циклов.

Первое издание Логика курса «Русский язык» (Введенская Л. А., Червинский П. П.) было осуществлено в Издательстве Ростовского университета (1981) без разделения доли авторского участия.

Периферийность наречия в ряду других неслужебных частей речи — глагола, существительного, прилагательного, местоимения, числительного, его соотносительность и вторичность по отношению к ним, создавая ощущение несамостоятельности и производности, оттесняют наречие при обучении языку на задний план, оставляя неизвестной и мало понятной изучающему всю его сложную системную и речевую природу.

Сложность и периферийность наречия, необязательность его в структуре предложения ведут к невладению и избеганию его как в устной, так и в письменной речи. Во многом эта сложность является следствием производной вторичности наречия, а необязательность вынужденной, обусловленная недостаточной определенностью и приблизительностью воспринимаемого значения, формы и структуры слова.

Наречие — динамичная и ёмкая, выразительная и образная часть речи, но очень пестрая, оттеночная и в своих оттенках трудно уловимая.

Бег рассматривается как такой существующий в сознании способ перемещения в пространстве, который, будучи интенсивным (по сравнению с ходьбой) и активным (по сравнению с ездой), требует обоснования и мотивации как производимый в силу каких-то причин.

Все это находит свое отражение в представлениях, имеющих распознаваемый характер, типичный для представителей данной этнокультурной среды. Опыт совместного проживания, воплощаясь в сознании в представлениях о действительности, действует как общий, накопленный поколениями, когнитивный багаж и как регулятор реакций, который формирует систему, имеющую свой вертикальный (парадигматический) и проективный (синтагматический) вид.

Входит в сознание и в нем существует все это, в первую очередь, через язык, его единицы и тексты. Попытку последовательно дифференцирующего подхода к данной системе через обращение к видам и формам бега, характерным для русской ментальной действительности, и представляет собой предлагаемая книга.

Сфера официозно-пропагандистской патетики языка советского времени изучается как своеобразная форма модулятивного проявления единиц.

Модулятивного в том отношении, что предполагает необходимость системно организованного воздействия на сознание воспринимающих в соответствующем идейном и концептуальном ключе, встраиваясь в него по законам парадигматического устройства. Специфика и особенности этого устройства рассматриваются с определением их влияния на семантику и окраску единиц своего состава.

Актуальность работы следует видеть в определении и описании концептуально-оценочных и идейно-логических сфер речевой узуальной ментальности, оказывающих свое влияние на общественное, а с этим и языковое, сознание своих носителей.

Слово исследуется как элемент семантической системы художественного (стихотворного) целого в составе пяти последовательно усложняющихся номинативных структур, связанных между собой уровневыми отношениями. Структура каждого уровня, включая в себя словесный материал, подчиняет его действию характерных для нее отношений, преобразуя его семантику и организуя его специфическим образом. На первых трех уровнях слова предстают как последовательно связываемые и группируемые в картину отображения темы (центра) номинативно-предметные и предикатные единицы.

Книга может представлять интерес для филологов, как лингвистов, так и литературоведов, занимающихся проблемами семантики поэтического языка и художественных произведений, а также, во многих своих аспектах, для философов и психологов, обращающихся к проблемам художественною воображения, творчества и творческого сознания, студентов, преподавателей и аспирантов.

Словарь содержит довольно развернутую характеристику около 400 единиц, содержащих, помимо обозначения и называния, негативно оценочную доминанту определения человека, с позиции вида его несоответствия советской системе.

Тех единиц, которые представляют собой явления и оценки в реалиях и мотивах не так далекого, но все же прошлого, а потому забываемого, вытесняемого, а для кого-то и мало или совсем не знакомого. Язык и система, их породившие, будучи отчасти искусственными, довольно своеобразным и специфическим образом оказывались связанными с создаваемой ими реальной, советской, действительностью, понять и представить которую, видимо, все же необходимо для самых разных задач, не в последнюю, если не в первую, очередь, для исследовательских и дидактических.

Предлагаемый словарный материал предваряется теоретической частью, смысл которой был в том, чтобы показать механизмы советизированной негативной семантики, в ее категориях и парадигмах. Книга может быть интересна не только как методологическое и дидактическое пособие, но и как источник все более забываемых и уходящих знаний о том недавнем еще, с исторической перспективы, социальном, психологическом и политическом эксперименте, который воплотил себя в коллективном сознании и действительности, прежде всего, своим языком.

Предмет рассмотрения в данной работе связывается с семантикой тех представлений, которые, с одной стороны, относясь к отражениям, привычно определяемым в категориях бессознательного, подводят, фактически и с другой стороны, к значениям языковым, воплощаемым в лексике как общепринятого (узуального), так и ограниченного и потенциального.

Характерного для того слоя сознания, который себя проявляет или способен себя проявить в различных, в том числе и маргинальных, ментальных и коммуникативных условиях. Пространственные объекты, толкуемые по словарям сновидений, интерпретируются как различным семантическим образом сопровождаемые когнитивы, находящие свой видовой характер и смысл в сфере внутренних ощущений, ориентаций и представлений.

Знания, полузнания, чувственные мотивы и пр., претворяясь в наглядные образы, эти самые образы делают формами выражения внутренне не осознаваемого, но управляющего и управляемого неким Субъектом «языка». Будучи «языком», эта внутренняя коммуникативно-ментальная сущность, действует как парадигматико-синтагматическое устройство. Характеристике некоторых элементов такого устройства в их отнесении к общему и посвящено настоящее представление.

В книге ставится вопрос о необходимости переосмысления традиционных познавательных установок и теоретических положений науки о языке.

Такая необходимость вызвана отсутствием четко сформулированного идеального проекта языкознания, в результате чего образовался разрыв между теорией и теми практическими задачами, которые наука о языке призвана решить в первую очередь. Обосновывается необходимость новой эпистемологической платформы, призванной вывести науки о языке из методологического тупика, и намечается путь, по которому уже началось движение биологически ориентированной когнитивной науки.

Для широкого круга языковедов, филологов, философов и методологов науки.

Предлагаемая читателю работа представляет собой пособие по истории методики преподавания иностранных языков и рассчитана на учителей иностранных языков нашей советской школы. Одновременно оно может служить руководством и для студентов педагогических институтов иностранных языков, а также для всех тех, кто интересуется вопросами истории методики преподавания иностранных языков.

Предлагаемый исторический очерк охватывает период от средних веков и до нашего времени. Излагая историю методов, мы не могли ограничиться описанием только истории методов обучения новым языкам, ибо она теснейшим образом связана с историей преподавания древних языков и в частности латинского языка.